Она в возмущении даже опустила руку с пирожным.
– Сидеть, – объяснила она резким голосом, – на шее можно только у сильного. Потому я, конечно, отвергла их всех.
– Сильная женщина, – пробормотал я. – Вообще-то таких и я боюсь. Ну ладно, побаиваюсь. У вас характер, уважаю. И что… свергли?
Она сказала погасшим голосом:
– Я не думала, что решатся на открытый мятеж! Но они рискнули. Я, правда, подстраховалась, и едва начали вводить войска в Баллимину, это моя столица, переоделась и тайным ходом выскользнула из города.
– Без охраны?
Она пожала плечами и снова поднесла наполовину сгрызенный рожок ко рту.
– С охраной меня бы давно настигли.
– Верно, – согласился я. – Но и без охраны, как вижу…
– Все равно, – сказала она, – одной легче проскочить незамеченной. С отрядом я бы даже сюда не добралась.
– А почему именно сюда? – проговорил я. – Турнедо – не самое гостеприимное место. Здесь и народ какой-то волчистый. С той стороны Мезины, если не ошибаюсь, Трангепт?
Она кивнула.
– Да. Небольшое, но сильное королевство.
– Так почему?
Она вздохнула.
– Из моего дворца, если прямо на запад, можно попасть прямо в Истанвил, столицу герцогства Ламбертиния.
– И что там?
– Герцог Эсмунд Блекмур. В ожидании мятежа я послала ему письмо, что еду к нему, и просила выехать срочно навстречу.
Она смотрела мне прямо в лицо, чтобы я не заметил никаких признаков смущения, и я не заметил, за исключением излишней твердости взгляда и подчеркнуто ровного голоса.
– Союзник?
Она пожала плечами.
– Нет, но однажды мы виделись на рыцарском турнире, он вышел победителем, а меня избрал королевой красоты. С тех пор прошло три года…
– Сочувствую, – сказал я, затем поспешно поправил себя: – Завидую, хотел сказать. Вы не подумали, что он мог за это время жениться?
На ее губах появилась грустная улыбка.
– Много раз. Но мне больше деваться некуда. Страна в руках мятежников!.. Надеюсь, вы все-таки поможете слабой беспомощной женщине? Я, конечно, послала герцогу весточку, что лечу к нему. Надеюсь, он ее получил.
– Уверен, – сказал я, – герцог все так же влюблен и мчится сюда со всех лошадиных ног. Если он ухитрился избрать вас королевой турнира, то таких женщин не забывают…
Она спросила настороженно:
– Почему?
Я пожал плечами.
– Потому что вы… достаточно необычная. Другие хваленые красавицы… как бы сказать помягче, не обидеть весь ваш странный род, за рупь кучка или на монету пучок… Их забываем на другой день или путаем с такими же типовыми.
Она посмотрела на меня исподлобья, еще не веря, что я отпустил комплимент.
– Ну спасибо…
Затрещали кусты, Бобик выметнулся, как огромный бет нуар, в пасти – крупный молодой гусь. Я почесал за ушами, он довольно хрюкал, но я шлепнул по заднице и велел принести еще рыбы.
Он счастливо взбрыкнул и унесся. Леди Ротильда проводила его задумчивым взглядом.
– Как же собаки обожают служить и быть полезными… Они тогда счастливы. Почему люди не такие?
– Потому они и люди, – сказал я. – Вы, как королева, конечно же, потрошить гуся не умеете?
– Умею, – ответила она неожиданно для меня. – Я часто сопровождала мужа, когда он выезжал с друзьями на охоту, умею даже оленя разделывать. Только шкуру снимать не люблю.
– Вы удивительная женщина, – сказал я. – Дураки они, что пытаются вас сместить.
– Я только не понимаю, – сказала она задумчиво, – зачем еще и гусь? Вы не налопались этими чудесами?
Я развел руками.
– Поймали… Это как-то вроде положено, принято, так делается. Но если вы сыты, то пусть гуся сожрет мой щеночек. Нужно только поджарить малость, он просто обожает, когда ест, как человек…
– Балуете, – заметила она, но без явного неодобрения.
– Еще как, – согласился я. – Я его люблю, он любит меня. По-настоящему, а не так, как все эти лживые женщины…
– Мужчины не лучше, – отпарировала она.
Каюсь, все время борюсь с соблазном выпятить грудь и сказать, что я и есть тот самый сокрушитель всемогущего Гиллеберда, а эта часть Турнедо уже моя, но это значит, что она может передумать и решить, что я более надежный покровитель, что, в свою очередь, как бы предполагает мое более активное участие в ее судьбе.
Ага, щас, мне только не хватает восстанавливать на престоле изгнанную корову! Вообще-то еще неизвестно, за что ее свергли. Может быть, она младенцев в ступе толкла и кровь их христианскую пила кувшинами?
– Если не встретим герцога, – сказал я, – то домчу вас до границы с Ламбертинией. Хотя нужно кроме земель Турнедо пересечь и королевство Шателлен, но там, к счастью, полоса всего в полсотни миль.
Она посмотрела на меня с благодарностью, хотя и старается держать царственный вид существа, которому все и так обязаны служить.
– Я благодарна вам, сэр Ричард… Поверьте, сумею заплатить.
Я буркнул:
– Вы это сделаете даже раньше, чем приедем на место.
Она отшатнулась, на лице появилось высокомерное выражение.
– Сэр Ричард… Я что-то вас не понимаю! Объяснитесь, пожалуйста.
Я помялся, лучше бы такое без объяснений, все же предсказуемо, а с ними любое очарование теряется, сказал голосом старого мудрого ворона, что жил сто лет и всякого навидался в этом лесу:
– К сожалению, мир не меняется, леди Ротильда. Как и люди. Я вам очень не нравлюсь, как и я вот побаиваюсь вас, а это значит, что нас будет тянуть друг к другу все сильнее, ибо противоположности сходятся. Почему? Да не знаю, но так всегда!.. Сам удивляюсь. До Ламбертинии уже рукой подать, но все равно мы вот-вот окажемся под одним одеялом. Произойдет это на отрезке между сорок пятой и сорок седьмой милей.
Она выглядела шокированной, но любопытство побороло, все равно спросила, хоть и с ледяным презрением:
– Почему именно между ними?
– Прикидка, – пояснил я. – Примерная. Можно бы и точнее, вплоть до ярда, а то и дюйма, но я такой осторожный, такой осторожный… С учетом вашего властного и скверного характера, моей высокой целомудренности, плохого питания и общей солнечной активности… это не может произойти раньше, но и позже… гм… как бы мы ни замучились с этой дорогой, но супротив природы не попрешь, потому что это я стойкий до дурости рыцарь, но вы же вообще черт-те что, вся из желаний и капризов, вам все дозволено, вы залезете ко мне под одеяло и скажете…
Она вскочила, глаза метали молнии.
