Второй зал отделен только колоннадой, там уже начались танцы, торжественные и церемонные, но я уже научился смотреть на них без смеха. Пока что это тоже некое действо, к безудержному веселью относящееся мало, разве что совсем краешком. Сейчас это узаконенный веками ритуал и очень медленно поддающийся изменениям: мужчины демонстрируют ширину плеч, широкие пластины мышц груди, толстые руки и надменный взгляд, а женщины каждым движением и жестом выказывают скромность и послушание, лишь как бы невзначай и совсем невинно выставляя краешком целомудренно белые вторичные половые признаки.
Я не столько услышал шум за стенами, как почуял. Продолжая улыбаться и поднимать чашу в ответ на заздравные кличи, я поднялся из-за стола и прошелся к дверям.
Там тоже приближающиеся шум и голоса, я передал чашу одному из гостей и вышел за дверь. Навстречу спешат люди из охраны дворца, впереди молодой парень в одежде полевого разведчика, едва дышит, бледный от обезвоживания.
– Ваша светлость!
Он преклонил колено, мое сердце уже болезненно сжимается в предчувствии неприятностей, я сказал в нетерпении:
– Говори быстро!
Он прохрипел, глядя мне в лицо с надеждой:
– Корабли!.. Много кораблей…
– Пираты? – спросил я быстро. – Как много?
– Не счесть, – ответил он сорванным голосом. – Все море в кораблях. А еще идут и идут…
За моей спиной уже разгорается встревоженный говор, мелькнуло лицо барона Альбрехта, сэр Жерар размахивает руками, распределяя, кому куда бежать и что делать.
Я повернулся к лордам.
– Пир закончим позже, а сейчас нас ждет иной пир и другое вино, горячее и тоже красное… Все на коней! К Тараскону! Взять всех, кто может держать в руках оружие.
С шумом, топотом, сдержанной руганью военачальники и сановники выбежали во двор, оставив в зале растерянных женщин. Мне подвели Зайчика, я с седла огляделся, за мной готовы мчаться спасать Тараскон даже те сановники, которые и в седло уже не поднимаются, а только в повозках, что значит, вино у нас крепкое, прибавляет храбрости и безрассудства.
– Догоняйте, – крикнул я и, повернув коня, пустил его вскачь в сторону ворот королевского сада.
До Тараскона я ринулся не по прямой, а сперва по широкой дуге приблизился к местам, откуда можно видеть море, и сердце уже не дрогнуло, а оборвалось в ужасе.
Вся водная гладь до горизонта покрыта белыми парусами. Куда ни глянь, эти выгнутые под напором ветра квадраты материи… И хотя да, это не каравеллы, но Вильгельм Нормандский, собрав почти полторы тысячи таких вот корабликов, сумел перебросить пятитысячное войско в Англию и захватил ее всю после решающей битвы, в которой разгромил армию местного короля.
Если эта сволочь успеет высадить несколько тысяч человек, они сожгут и разрушат все в бухте, уничтожат сам Тараскон, а затем с песнями пойдут на столицу. Все войска из Сен-Мари я неосмотрительно отправил в Гандерсгейм, а те остатки, что наскреб в Армландии, – в Турнедо. Пираты выбрали просто идеальный момент, а я в совпадения не очень-то верю…
Бобик подбежал к самой воде, волна попыталась ухватить его за лапы и утащить, но он люто гавкнул, она пугливо убежала и спряталась среди сестер.
Мы мчались, то приближаясь к воде, то удаляясь, и везде море покрыто приближающимися парусами, а сколько их еще там, за горизонтом?
Впереди я увидел сперва густой черный дым, целую стену, Зайчик наддал, появилась и выросла жарко горящая башня на краю бухты, на которую я возлагал столько надежд.
Судя по огню, там вспыхнули остатки зажигательной смеси, которые не успели использовать катапультщики. Горит порт, горят здания и склады, а весь берег усеян высаживающимися с лодок вооруженными людьми.
Мне на мгновение показалось, что с моря наплывает некая бесконечная армада гигантских муравьев, которым нет числа. Зайчик сбросил скорость, я с яростью видел отступающие части нашей армии, их легко отличить по добротным доспехам, хоть стальным, хоть кольчужным или кожаным.
Огромная армада кораблей пытается прорваться в бухту, дорогу загораживают две каравеллы, идет ожесточенный бой. Каравеллы, неуклюже двигаясь, постоянно переворачивают тяжелым корпусом десятки утлых корабликов, однако их сотни, на высокие борта со всех сторон забрасывают веревки с крюками, снизу рубят толстую обшивку топорами…
Я выхватил меч, прямо на меня катится отступающая волна армландцев, я остановил Зайчика, привстал в стременах.
– Молодцы!.. Заманивай их, заманивай!
И, повернув арбогастра, пошел впереди них ровной рысью. Оглядываясь, видел, как начинают выравнивать ряды, измученные лица озаряются надеждой.
Решив, что уже достаточно устыдились, я остановил коня, развернулся и прокричал весело и страшно:
– А теперь… чудо-богатыри, в атаку!
И пустил арбогастра через их ряды навстречу бегущим следом пиратам. За спиной раздалось громовое «ура». Пираты растерянно остановились, к атаке свежих сил никто не готов, я рублю в обе стороны, Бобик сшибает корпусом, я отчаянно пробивался на ту сторону, где размахивает коротким мечом толстый человек с красной повязкой на голове и посылает в погоню новые отряды, выскакивающие из лодок.
Я озверело проломился, как лось через густой кустарник, штаны располосованы ударами и окрашены кровью, боль то и дело стегает по телу как крапивой, но я прорубился, атаман заорал и начал отмахиваться мечом, но я сильным ударом развалил ему голову надвое и заорал дико:
– Вперед!.. Сбросим в море!
За спиной нарастает крик, вопли, яростные хрипы. Я пустил Зайчика в воду и рубил выпрыгивающих. Рука устала размахивать этой смертоносной полосой стали, но приближается победный крик сен-маринцев, рядом начали падать в воду тела, а идущие к берегу лодки начали тормозить веслами, останавливаться…
Я оглянулся, сердце сжалось: пираты высаживаются по всему побережью, насколько хватает глаз. Умный ход, с моря не взять бухту, защищенную двумя сторожевыми башнями, которые топят входящие через узкую горловину корабли десятками за один выстрел, а вот мощными атаками с берега, используя численное преимущество, можно обойти эти ужасные башни и напасть на них с суши, зайти с тыла, ударив по Тараскону…
Слева в полумиле от нас кипит яростная битва, пираты окружили небольшой отряд блещущих доспехами сен-маринцев, я закричал:
– Поможем братьям!
В ответ раздались усталые крики:
– Поможем…
– Спасем…
Я пустил Зайчика вдоль воды, он пронесся как огромная морская птица, я с разбега врезался со спины в толпу пиратов и закричал приподнято:
– Держитесь!.. Помощь идет!
Сквозь лязг металла, яростные крики донесся знакомый медвежий рев:
– Сэр Ричард!.. Я знал, я верил…
