– К варварам пришла помощь со стороны соседних племен, однако герцог Готфрид стойко выдержал их натиск и повел свое войско в контратаку. Варвары бежали, герцог их преследовал и рубил нещадно. Два десятка миль были устланы телами павших варваров так густо, что некуда было ступить конскому копыту, а кровь бежала ручьями!..
За столами послышались одобрительные выкрики, кто-то захлопал в ладоши.
Гонец перевел дыхание и сказал:
– Граф Ришар предлагал герцогу Готфриду возглавить все крестоносное войско, но благородный герцог учтиво отклонил просьбу графа Ришара. Надо сказать, все благородные рыцари как Сен-Мари, так и Армландии очень высоко ставят воинское искусство, благородство и умение руководить большими массами людей герцога Готфрида!.. Однако герцог оставался непреклонен и только подтвердил еще раз, что не остановится, пока не вернет Гандерсгейм в лоно королевства Сен-Мари!
Гости довольно вскрикивали, аплодисменты слышались в разных концах зала, остальные стучали ножами по столу и выкрикивали здравицы в честь герцога Готфрида.
Я поднял руку, крики постепенно умолкли.
– Новости хорошие, – сказал я. – Крепость Иншалон… это уже на той половине Гандерсгейма. Сопротивление варваров будет вот-вот сломлено. Так выпьем же за победу!
За столами поднялись с кубками в руках, хотя я перехватил один-два недовольных или недоумевающих взгляда: почтительный сын должен бы особо отметить победу своего отца, но выпили все с азартом, орали и хлопали чашами по столу.
Я подозвал одного из стражей, тот прибежал с выражением готовности умереть за меня в глазах.
– Отведи, – велел я, – гонца в людскую. Пусть покормят и дадут вина. Утром он отправится обратно с письмом к графу Ришару.
Они исчезли, барон Альбрехт наклонился к моему уху.
– Не беспокойтесь, его отведут не в людскую.
Глава 11
Поздно ночью, когда не спят только воры, шлюхи и государственные деятели, я расстелил карту на столе и подумал, что завтра же велю сделать помасштабнее, чтобы в самом деле на всю стену, и там, у нее, я, как отец народа, буду мудро размышлять, как сделать всех этих гадов счастливыми.
Сэр Альбрехт и Куно Крумпфельд явились одновременно, я впервые подумал, что они даже в одежде и манере поведения чем-то похожи, хотя Куно предпочитает серые тона, сам выглядит серо, держится всегда бесстрастно, лицо серое и глаза оловянные, а барон в дорогом и тщательно подогнанном по фигуре жипоне ярко-синего цвета, брюки из тонко выделанной кожи коричневого цвета, блестят и похрустывают, как новенькие сапоги, а сами сапоги – верх сапожного мастерства, с приподнятыми носками и золотыми шпорами, что молча напоминают: это, дескать, Альбрехт Гуммельсберг, барон Цоллерна и того самого Ротвайля.
Я повел дланью и сказал в нетерпении:
– Не до церемоний, садитесь. Что с гонцом?
Барон Альбрехт произнес негромко:
– Как и планировали, вывели через тайный ход, дали свежего коня и отправили в Гандерсгейм.
– Одного?
– Проводят пару миль, чтобы никто из здешних вельмож не начал задавать неожиданные вопросы.
Куно добавил:
– А дальше сам отыщет дорогу в земли, откуда якобы прибыл. Что-то нужно еще в развитие темы?
– Да, – сказал я. – Многое. Продолжайте выпячивать роль герцога Готфрида в завоевании Гандерсгейма. Хотя общее командование у графа Ришара, у него громадный опыт сражений, но герцог продолжает выказывать чудеса храбрости и доблести… об этом надо говорить еще чаще. Он в самом деле выказывает, тут врать не придется, так и лезет впереди своих отрядов в бой, дабы личным примером…
Куно кивнул.
– Сделаем, – сказал он строго деловым тоном. – Это хорошо, что вы хотите сделать приятное своему отцу.
Я поморщился.
– Куно, ты всерьез?
Он спросил встревоженно:
– Я что-то не так сказал?
– Куно, – сказал я скучающим голосом, – я не настолько мелок, хотя да, бываю… но в данном случае делаю не столь приятное, как нужное.
– Ваша светлость?
– Не себе, – пояснил я сварливо, – даже не герцогу.
– Королевству? – спросил он. – Да, конечно, вы все ему отдаете, ваша светлость, это все заметили…
– Умолкни, – прервал я. – Неужели не понял? Врешь…
Он поклонился, продолжая на всякий случай сохранять выражение полнейшего непонимания, но уже принял к исполнению и, вижу, придумывает, как выполнить приказ получше.
– Ваша светлость…
– Дорогой барон, – сказал я Альбрехту. – А вы со своей стороны рассказывайте, насколько герцог Готфрид добр и милосерден к простому народу. Ага, еще о том, насколько процветает под его управлением Брабант… рассказывайте так, чтобы каждый думал «Эх, если бы он правил и в Геннегау!». Врать особо не придется, у него в самом деле крестьяне сытые и богатые, коровы толстые, а дома у всех добротные, никто не живет в землянках… Это я сам видел, свидетельствую. Еще не забудьте повторять, что он справедлив и блюдет старые законы. Народу это нравится.
– А какие старые законы?
Я отмахнулся:
– Да кто их помнит? Тут главное слово «старые». Это как бы синоним надежности, проверенности, устойчивости.
Куно поклонился.
– Все сделаем. Что-то еще?
Я кивнул:
– Да, хорошо бы еще. Но что ты можешь предложить сам?
Он сказал медленно:
– Я мог бы говорить, что он истинный сен-маринец, а не пришелец из-за Хребта…
Я поморщился.
– Это очевидно, об этом говорить не стоит. Лучше поройся в старых летописях и найди упоминание, что род герцога намного древнее рода Кейдана и в самом деле является веточкой от Древних Королей.
– Ваша светлость, – вскрикнул он, – как я такое найду?
Я покачал головой:
– Что у меня за такие помощники… прямоглядящие? Тоже мне, сен-маринец! Спросите у барона Альбрехта, он подскажет, как искать.
Куно виновато поклонился.
– Виноват, ваша светлость… Я, конечно, могу, просто не думал, что и вы, гм… настолько… прямолинейны. А так да, конечно же, лично наткнусь на эти старинные записи в древних монастырских библиотеках и, радостно удивленный, прибегу к сэру Жерару, торопливо расскажу ему и попрошу, чтобы он допустил с этой новостью к вам.
– Вот и хорошо, – одобрил я, – рад, что у нас взаимопонимание все усиливается. Теперь последнее. Надо пустить устойчивый слух, что за трон Сен-Мари идет борьба между тремя силами: королем Кейданом, герцогом Готфридом и мною. Таким образом партия герцога получит добавочную поддержку со стороны тех, кто не хотел бы видеть во главе королевства совсем уж иноземца.
