Белый, кажется, искренне заинтересовался:
– Почему же?
– Бьются, – коротко ответила она.
Смешок ей, конечно же, только померещился.
Первое испытание «великого волшебства» прошло вполне успешно. Ни рабочие у лифта – гора деталей на площадке выросла до воистину внушительных размеров, – ни надзирающий за ними Физзел не обратили ровным счётом никакого внимания на странно одетого мужчину, более того, никто из них даже не обернулся на звук шагов. Операция «такси» также завершилась без эксцессов: водитель, грузный усач, спокойно выслушал пожелания насчёт маршрута и покатил по улице, жалуясь на дорогой бензин, пробки и чудаков-клиентов. В ответных репликах он не нуждался, вполне удовлетворяясь редкими «угу» и «а-а».
– Шики-тики, тики-шики, – шептал Белый Лис, разглядывая в окно зеркальные небоскрёбы, светофоры на перекрёстках и рекламные экраны. – Сколько демонов, сколько демонов! Слетелись, словно бабочки на нектар.
Посматривая на него, такого смирного и послушного, Летиция непозволительно расслабилась. Без жертв и потерь прибыв в пункт назначения, она пересела на первое сиденье, чтоб расплатиться, отвлеклась – и едва не подскочила, когда трость замолотила по багажнику и окнам.
– Что-то не так, госпожа? – непонимающе моргнул водитель. – Клянусь моей бывшей женой, я со счётчиком не мудрю!
Он, похоже, ничего не замечал.
– Э-э… – Летиция, собрав волю в кулак, улыбнулась. – Всё в порядке. Подумала просто, что мы очень быстро доехали. Повезло!
Помятый багажник отъезжающей машины она проводила долгим сочувственным взглядом. Потом обернулась к Белому, как ей показалось, грозно, и спросила:
– И что опять? Демоны?
Механофоб в маске скромно скрестил руки на груди и опустил голову.
– Ай, нет, разве какой демон отважится приблизиться ко мне, грозному? Если только его науськает другой могучий колдун. Нет, просто сей возница кидал на тебя слишком пламенные взоры, а потому я счёл необходимым вразумить его.
Летиция только вздохнула:
– Как именно? Испортив его автомобиль?
Белый Лис приподнял руку, закрывая широким рукавом часть лица, словно кокетливая барышня на старинной восточной гравюре.
– Тщеславный мужчина лучше понимает язык отметин на стенах своей повозки, чем на собственной шкуре. Ибо шкура заживает в уединении и требует лишь терпения, а повозку чинят другие люди и просят за это денег.
– Ну, предположим, – согласилась она, поразмыслив. – А как он поймёт, что ему досталось именно за жаркие взгляды?
Он застыл.
– Ох, позор. Об этом я не подумал…
Выставку в Эль Галери Летиция выбрала по нескольким причинам. Во-первых, из-за самого здания: высокая розовая башня, опирающаяся на «крылья» боковых корпусов, сконструированных так, что они создавали иллюзию надетых друг на друга и полураскрытых веером куполов. Во-вторых, там действительно продавали чёрное мороженое с острым перцем – и не только: в буфете только отдел десертов насчитывал больше пятидесяти позиций, одна другой чуднее, например, чизкейк с маринованными оливками или сладкий лосось с творожными шариками. В-третьих…
В-третьих и в-главных, в восточном корпусе была особая экспозиция: «Механическое очарование». В шести залах разместилось больше двух сотен экспонатов, от старинных паровозов или прессов для вина до современных кухонных роботов, всё причудливо изукрашенное. Причём их не засунули за стекло под сигнализацией, нет – выставка была интерактивной. «Трогайте, лазайте, нюхайте – только не ломайте!» – жизнерадостно предупреждал плакат на входе, и Летиция дважды зачитала его вслух перед тем, как войти. В глубине души она надеялась если не отучить гостя из прошлого от технофобии, то хотя бы напугать как следует.
И просчиталась… Нет, приобрела больше, чем рассчитывала.
Белый Лис был в полном, непередаваемом восторге, словно ребёнок в стране чудес.
– Это что, творение человеческого разума? – восторженно вопрошал он, наворачивая круги рядом с машиной для скручивания сигар, одетой в плащ и цилиндр. В одной руке у Белого было то самое чёрное мороженое, а в другой – сэндвич с клубникой и брокколи. – Какая невообразимая дурь! – А это? – и он склонялся над вскрытым механическим пианино, любуясь разноцветными струнами и молоточками в виде крошечных зелёных гоблинов. – Прелестная нелепица! – и бросался к следующему экспонату.
Например, к хлебопечке в свадебном платье.
Или двигателю самолёта, обложенному алыми и жёлтыми цветами.
Или к двум манекенам-рыцарям, застывшим посреди тяжкого сражения на бензопилах…
О демонах он не упомянул ни разу, точно вообще о них забыл.
Но, как говорит народная мудрость, если всё идёт хорошо, то ожидай неприятностей от погоды, от налоговой и от детей. Небо пока оставалось голубым и безоблачным, а инспекторы если и присутствовали на выставке, то инкогнито, поэтому судьба с энтузиазмом ухватилась за третий вариант. Благо цветов жизни на выставку завезли на целую оранжерею – студенты- прогульщики, школьники на экскурсии, совсем ещё мелкие непоседы с хронически уставшими родителями… Выбирай по вкусу!
Летти совсем ненадолго упустила Белого из виду – наклонилась завязать шнурки, не более того. А уже через мгновение людской гомон в зале и что-то задорно-классическое на фоне, с флейтами и барабанами, перекрыл один-единственный звонкий девчачий голосок:
– Нянечка! Дяденька в платье меня испачкал! Ы-ы-ы!
«Ох ты ё-моё», – грустно подумала Летти. По её наблюдениям, если ребёнок говорил что-то неожиданно и громко, то в девяти случаях из десяти он делал это так, что понимали его совершенно превратно. Вот и сейчас, не успели отгреметь первые рулады заливистого рёва, как с трёх концов зала послышались свистки патрульных. В толпе образовалась прореха, практически идеальный круг, а в центре застыл Белый Лис, перед которым барахталась в истерике на полу девочка лет этак пяти. Её розовый комбинезон носил отчётливые следы чёрного перечного мороженого и чуть менее заметные – клубничного джема. Рослая накачанная женщина с короткой стрижкой, видимо, та самая нянька, протискивалась через глазеющих посетителей с криком: «Зоинька, заинька, не плачь!».
Судя по всему, древняя маскировочная магия не выдержала столкновения с одним гиперактивным ребёнком.
– Ох, как нехорошо получилось, – всплеснул руками Белый Лис, разглядывая то остатки мороженого, то раздавленный сэндвич. – О, дитя, разве тебе не говорили почтенные родители, что своеволие, капризы и непоседливость ведут к беде? Мне не говорили, и поглядите, где я оказался.
Патрульные засвистели вновь, близко, громко и напористо. Летиция с удвоенным усердием начала пробираться через толпу, используя все существующие в языке извинения. Удивлённых возгласов и шепотков становилось больше, гул нарастал; кто-то снимал происходящее на планшет, подняв его над головами зевак.
