– Томас? – раздается с порога голос матери. – Что происходит?
– До завтра! – быстро говорю я и бросаю трубку.
Мать стоит, пошатываясь, в мятой ночной рубашке, опираясь плечом о дверной косяк.
– Кто это?
– Друг. Всё в порядке, мама. Иди спать, еще только полночь.
Привалившись к моему плечу, мать позволяет довести себя до кровати. Я помогаю ей лечь, памятуя о том, как несколько минут назад в другой реальности грубо затолкал в шкаф.
Потом снова поднимаюсь в свою комнату и завожу будильник на шесть утра.
– Если я тебе мешаю, скажи.
Я оборачиваюсь к медведю, который с упреком глядит на меня глазами-пуговицами.
– Как там у меня дела?
Я молчу. Он уточняет:
– В той реальности, откуда ты вернулся? Я не умер? Всё в порядке?
Во мне вспыхивает неудержимый гнев:
– Да вы меня вообще не интересуете! Чёрт побери, не ради вас я это делаю!
– Ну и ладно! – оскорбленно отзывается медведь.
Измученный, я падаю на кровать и в двух словах излагаю ему события реальности № 2. Легкое ранение на пляже, диабетическая кома, первая помощь, полученная от Бренды, возвращение домой, мои неимоверные усилия объяснить ему, что произошло после его смерти, ссора с внуком…
– Да, со мной было непросто, – ностальгически вздыхает Пиктон.
Мне хочется сказать, что после смерти он нисколько не изменился.
– Наверное, я довел Луи до ручки, раз он высказал все эти гадости в твоем присутствии. Удивительно. Я был не из тех, кто позволяет оскорблять себя на публике…
– Но вообще вы довольно быстро забыли этот эпизод. У вас были заботы поважнее…
– Какие? – спрашивает он настороженно.
Со всей деликатностью рассказываю, как он воспринял известие о том, что Бошотт после его смерти будет жить с Эдной.
– Ты прямо так и сказал? – возмущается он. – Какой идиотизм! И что я ответил?
– В общем, ничего особенного…
– Что конкретно?
Я подавляю зевок и опускаю голову на подушку с намерением как можно быстрее завершить свой отчет. Медведь прерывает меня на середине рассказа о том, как у него случился инфаркт:
– Нет! Только не говори, что я опять умер!
– Так и есть. Я всё перепробовал: массаж сердца, пощечины, искусственное дыхание… Не помогло.
Пиктон в ярости вскакивает на задние лапы.
– Значит, я снова оказался в медведе, как сейчас! Очень умно, ничего не скажешь!
– Нет.
– Как это «нет»?
Борясь со сном, я вкратце излагаю продолжение. Приезд Службы утилизации чипов, извлечение чипа и медведь, так и оставшийся пустым. Профессор прыгает ко мне на кровать.
– Немедленно туда возвращайся! – распоряжается он, указывая на хронограф.
Я качаю головой. У меня завтра утром срочное дело в этом мире, и я должен выспаться.
– Ты что, издеваешься? Я – самое срочное дело!
Я пытаюсь рассказать о трагедии Керри, но медведь слишком занят собой:
– Не может быть и речи, чтобы я умер таким образом! Это слишком глупо! Наконец-то ты всё сделал как надо, даже смог меня убедить… Ты должен вернуться на пляж, повторить несчастный случай со змеем и воспроизвести всё вплоть до того момента, когда вы отвезли меня домой. Только не рассказывай мне об измене Эдны и заставь выпить сердечных таблеток для профилактики.
– Завтра, – говорю я и выключаю лампу.
Он тут же включает ее.
– Надеюсь, ты шутишь?
– Вот еще! Я сегодня только и делал, что прыгал из одной реальности в другую. И теперь умираю от усталости.
Пиктон снимает с ручки колпачок.
– Это займет у тебя двадцать секунд! Пока ты в параллельных мирах, здесь время стоит на месте. Ты же сам не раз убеждался! На твое путешествие, каким бы долгим оно ни было, уйдет ровно столько времени, сколько нужно, чтобы написать на куске коры формулу перемещения. Какие-то несчастные двадцать секунд, чтобы спасти меня и избавить Бренду от комы! Да, представь себе, я к ней тоже привязался!
Вот ведь манипулятор! Стоило мне услышать это имя, как моя решимость начинает исчезать на глазах. Но я всё-таки сопротивляюсь.
– Я больше не верю ни во что, Лео. Эти параллельные вселенные – сплошной обман. Невозможно отменить будущее, которое тебе известно! То, что произошло, происходит снова! Мне не удается спасти вас от смерти, защитить Керри. Я могу менять что угодно, но Бренда в итоге всё равно попадет в кому, просто по другой причине!
Он вдруг спрыгивает со стола, взбирается ко мне на кровать, садится на меня верхом, буравя пластмассовыми глазками и принюхиваясь.
– Керри? При чём здесь она? Только не говори, что виделся с этой мисс Креветкой!
– Юной мисс Объединенные Штаты!
– Значит, виделся! Вместо того чтобы помогать мне, отправился флиртовать с ней! Да ты просто безумец!
– Она потрясающая девушка! И у нее проблемы гораздо серьезнее ваших!
– Отлично! Тогда валяй! Возвращайся к ней! – Медведь указывает на хронограф, лежащий на письменном столе.
– Незачем. Она сама здесь будет.
Шерсть на Пиктоне встает дыбом.
– Как это понимать?
Похоже, теперь придется рассказать всё. Я в двух словах сообщаю о том, что наши с Керри ситуации схожи, как близнецы. Медведь смотрит на меня, словно окаменев.
– Как это… У нее есть хронограф? Такой же, как у тебя?
– Да. Только инициалы другие.
– Как она его получила?
– От крестной.
– А кто ее крестная? – спрашивает он с волнением.
Потом вдруг прижимает уши и шепчет:
– О нет… Не может быть!
– Что?
Судя по всему, в его плюшевой голове бушует настоящая буря. Мне становится тревожно.
– Лео?
– Ничего, – бормочет медведь. – Спи.
Он спускается с кровати, забирается на мой стул и завинчивает колпачок ручки.
– Что с вами?
– Это ловушка! – орет он. – Твоя мисс Креветка – ловушка!
Ну вот, дожили, у него началась паранойя. Стоит мне обратить внимание на кого-то другого, как профессор тут же стремится развенчать этого человека в моих глазах. Просто невыносимо, до какой степени он хочет быть для меня единственным. Тут даже не ревность, а страх быть брошенным. Пиктон боится, что если моя голова будет занята Керри, то я забуду о нём. Впрочем, он прав…
