Но для того, чтобы пережить грядущие смутные времена, предстояло выпутаться из нынешней затруднительной ситуации.
6. Наши дни: Чуя опасность
У Капитана случился очередной приступ порядколюбия, и он ежедневно муштровал братьев с утра до ночи. В «Темной лошадке» было почти пусто. Все чересчур уставали, чтобы развлекаться. Меня встретил хмурый Маркег Зораб. Я показал ему монетку. У старины Костоправа забот было меньше, чем у остальных, – в последнее время лечить мне приходилось разве что грибок.
Гоблин и Масло играли в тонк с парнишкой, которого звали Умником. Этот Умник был в числе тех разгильдяев, которые раззадорили Капитана. То, что он вместо тренировки просиживал зад в трактире, намекало на его скорое отчисление из Отряда.
Зораб принес мне пива и забрал деньги. Я уселся на стул:
– Я тоже сыграю.
– Какими судьбами? – спросил Гоблин и сдал мне дрянные карты.
– Заняться нечем.
– Сходи в бесплатную лечебницу, найдешь чем.
– Нет предела совершенству, – заметил Масло, намекая на Капитана.
– Сам-то чего прохлаждаешься?
– Посвящаю нашего Умника в тонкости городской разведки.
– А у тебя какая отговорка? – спросил я Гоблина, с надеждой набирая новые карты.
– Такая же, как у тебя. Заняться нечем.
– Как обычно, – сказал я Умнику. – Зато других поучать горазд. Гоблин, а с подмастерьем кто заниматься будет?
– С Третьим-то? Старик опять отправил его с Одноглазым скотину считать.
Масло добавил:
– Капитана теперь хлебом не корми, дай поглумиться над Одноглазым. С тех самых пор, как Хромой у нас побывал. И чем эта какашка так разозлила Старика?
– Сам знаешь, – ответил я. – Ты же был с нами. Одноглазый попросту повел себя как Одноглазый. Хотел воспользоваться заданием, чтобы набить карман. И нас едва не угробил, включая Капитана. Вот так-то.
Гоблин осадил меня:
– Костоправ, не лезь в бутылку. Все обошлось. Твоя милашка нами довольна.
Я поспешил перевести разговор на другую тему:
– Дело в другом. Одноглазого ничто не учит.
Гоблин ласково произнес:
– Твоя очередь сдавать.
Я сдал:
– Так-то лучше. Может, я всегда буду сдавать?
– Костоправ, – раздался над моим правым плечом голос человека, который выглядел так, будто когда-то упал с высоченного уродливого дерева и сшиб по пути все ветки.
– Леденец?
Что третий по рангу брат в Отряде забыл в такой дыре?
– Капитан хочет отнять минутку твоего драгоценного времени.
Я переглянулся с Гоблином. Масло с Умником отвернулись в надежде, что их не узнают.
Раз Леденец добрался до меня так быстро, значит он вышел из лагеря, когда я был еще на полпути к «Темной лошадке».
Собрав выигрыш, я отдал колоду Гоблину. Выйдя на улицу, спросил:
– В чем дело?
– Узна́ешь, – ответил Леденец и не произнес больше ни слова.
Если не считать залежей глины, из которой получались прекрасные кирпичи, со строительными материалами в Алоэ было туго. Все постройки в лагере, включая стену, которой был обнесен город – по мнению Капитана, недостаточно высокую и прочную, – были глинобитными. Услада для глаз любителей коричневого цвета.
Жаркий ветер был достаточно силен, чтобы гнать по дорожкам листья и пыльных чертиков. Один мелкий вихрь кружил прямо напротив штаба. Я спросил Леденца:
– Это нормально?
– Не похоже. Он уже был тут, когда я пошел за тобой. Однако Молчун утверждает, что опасности нет.
В этот самый момент вихрь решил пересечь строевой плац, но рассеялся, не продвинувшись и на сотню футов.
Старик принял меня за своим массивным, грубо сколоченным столом. Жестом велел сесть напротив.
Я сел. Кроме нас и Леденца, внутри никого не было, но и Леденец быстро ретировался.
Капитан был настоящим человеком-горой, без капли жира в теле. Никто не помнил, как и почему его выбрали, но командир из него получился отменный. Отряд никогда не нес существенных потерь.
Откинувшись на неотесанном стуле, Капитан сложил руки домиком под подбородком. Уставился на меня. Все как обычно.
– Что случилось? – спросил я.
– Гоблин с Одноглазым не вели себя странно в последнее время?
– Если и вели, как это понять?
– Тут не поспоришь. Но все равно подумай.
Я подумал. Ответ остался прежним.
– Если не считать, что Одноглазый вдруг перестал врать, – добавил я.
Колдун-коротышка уже несколько недель не мухлевал в карты и не придумывал подпольных схем обогащения.
– Приму к сведению. Раз Одноглазый не врет, то наверняка он что-то задумал и не хочет привлекать внимания.
– Капитан?
Я взволновался. Если Старик берет официальный тон, значит он видит серьезную, требующую решения проблему.
– Я все думаю о визите Хромого. А ты его помнишь?
– Как такое забыть? У меня до сих пор кальсоны не отстирались.
– Вы хитро все обстряпали. Умело. Но до меня дошла правда. Что, если дойдет и до Хромого?
– А кто ему расскажет?
– Среди нас друзей у него нет, это верно. Но дело в другом. Тут и не нужен донос – твой план сам себя раскрывает.
– Ох…
Мне стало ясно, кто нас выдал. Я сам. Ведь я все записываю в Анналы. Старик изредка их почитывает.
– Сосредоточься. Хромой куда-то увозил Гоблина и Одноглазого. На два дня. И мы об этом забыли.
Я-то не забыл. Гоблин тоже вспомнил, когда я ему рассказал. Но он не помнил, что делал в эти два дня.
– Костоправ, не спускай с них глаз. Раз в деле замешан Хромой, жди подлянки. И другим передай, чтобы ни на секунду не оставляли этих двоих без присмотра.
– Заметят и разозлятся.
– Плевать. Может, хоть дурью перестанут маяться. Выполняй приказ.
Я в раздумьях вышел. Беседа с Капитаном выбила меня из колеи.
Что он задумал? Неужели правда волнуется за этих дураков и надеется, что слежка обуздает их непредсказуемый нрав?
Мы уже давно торчим в Алоэ. Одноглазый мог что-нибудь выкинуть просто от скуки.
Тут до меня дошло. Старик четко все выразил, а я пропустил мимо ушей. Одноглазый перестал вести себя как Одноглазый, и началось это после того, как Хромой улетел на своем ковре на запад.
По дороге в город ко мне прицепился Крутой:
