Обычно эти двое собачились, как заклятые враги, но друг без друга они не могли жить.
У меня было предчувствие. Смутное, но все же предчувствие.
Ссоры всегда затевал Одноглазый. Однако с тех пор, как Хромой убрался из города, они с Гоблином ни разу не сцепились. На это обратил внимание только Капитан.
Будучи одним из немногих образованных братьев Отряда, я занимался физическим трудом лишь по необходимости. Не брал в руки лопату или мотыгу. Но я искренне сочувствовал кузнецам, оружейникам, плотникам и Молчуну. Тот вкалывал до седьмого пота, стараясь как можно скорее отвести воду с полей.
Во влажной среде процветал фиолетовый грибок. Ко мне приходили десятки людей. Запасы борной кислоты иссякали.
На седьмой день ликвидации последствий бури я наконец добрался до «Темной лошадки». Так вымотался, что не знал, найду ли силы вернуться в лагерь.
– Костоправ? – Зораб удивился, увидев меня.
Кроме него, в трактире никого не было. Он сидел за стойкой, освещенной одной тусклой лампой.
– Черт побери! Не думал, что здесь будет пусто.
– Я тоже. Ждал, что люди придут заливать свои печали. Но у всех проснулась сознательность. Даже у меня. Я так устаю за день, что даже притворяться не могу. Чего тебе? – Он сполз с табурета и зашел за стойку. – Пива, чего же еще. Вы, ребята, только пиво и хлещете.
Он достал кувшин. Я положил на стойку монету. Он отодвинул ее:
– Не надо. – Зораб налил кружку себе, вышел из-за стойки. – Это вы во всем виноваты.
– Мы? Почему?
– Этот ваш Отряд… Вы с таким усердием стараетесь все исправить, что и местные, следуя вашему примеру, вкалывают, вместо того чтобы топить горе в кружке и грозить кулаками богам.
– На богов надейся, а сам не плошай.
– Верно. Но, как по мне, вы подаете плохой пример.
– Извини, Маркег. Пойду-ка я, пока не вырубился.
– Постой.
Я ждал, облокотившись на стойку, пока трактирщик терзался размышлениями.
Маркег Зораб не всегда был трактирщиком. У этого здоровяка хватало шрамов. Его «вчера» и «сегодня» вечно были на ножах.
Он хотел что-то мне рассказать. Лучше сделать это сейчас добровольно, чем потом, перед куда менее дружелюбными людьми.
– Костоправ, ваши ребята не делали мне зла. Да и для Алоэ вы – благо. Во многом незаслуженное.
– Мы миротворцы. Стражи порядка. Это наша обязанность. Где мы, там процветание. – Я удивился собственному сарказму.
– Многие этого не замечают. А некоторым это не нравится.
– Гм?..
– Есть люди, которые хотят вам отомстить за ту девицу из храма.
– Вот как?
Меня удивляло, что нам до сих пор не отомстили. Семьи у девушки не было, но недовольство вызывает сам факт нашего вторжения в храм.
– Меня просили шпионить за вами, – сказал Зораб.
– Шпионь сколько угодно, если так будет безопаснее для тебя.
– Проклятье! Хочешь сделать меня двойным агентом?
Волей-неволей, сам того не ведая, Зораб все равно им станет. Все, что мы скажем в его присутствии, будет лапшой для мятежных ушей.
– Нас это не волнует. Мы ни от кого не таимся. Так было с незапамятных времен и до сей поры работало безотказно.
Сам-то я в это верю? Отчасти. Я редко об этом задумывался.
Зораб решился:
– Есть еще кое-что.
– Мне нужны распорки для глаз, – сказал я Молчуну. – Не знаю, как вообще сюда дошел.
Я преувеличивал. Обходиться без сна – одно из главных солдатских умений.
Одноглазый был едва-едва, но в сознании. Нужно было приглядывать, чтобы этот мелкий кусок дерьма чего-нибудь не выкинул.
Я рассказал Капитану о беседе с Зорабом.
– Действуем самостоятельно, – коротко ответил Старик.
Затем попросил меня присмотреть за Одноглазым. Я почувствовал, что новости обрадовали Капитана.
Молчун с Гоблином хотели погрузить Одноглазого в гипнотический сон. Молчун пробовал этот метод на Гоблине, но безрезультатно. С Одноглазым могло получиться.
– Что сказал Капитан? – шепотом спросил Гоблин.
– Я раздобыл подтверждение, что против нас готовится заговор. Помощи ждать не от кого.
Гоблин кольнул Одноглазого булавкой. Тот не отреагировал.
– Как это понимать?
– В деле может быть замешана Шепот. И Хромой. Мятежнику по имени Ядро Баллисты еще прошлой осенью приказано нас уничтожить. Он двоюродный брат Шепот. Возможно, стоит послать весточку в Башню.
– Где ты все это разнюхал?
– В городе. Слухи расползаются.
– Насколько достоверные?
– Может, вообще недостоверные. Но если задуматься… Где вы пропадали два дня? С чем вернулись? Хромой даром времени не терял. Он выполнял распоряжение Госпожи, но одновременно и под нас копал. Заколдовал вас с Одноглазым, чтобы не смогли связаться с Башней. А если бы попытались, он бы сразу узнал. Так?
Гоблин снова кольнул Одноглазого.
– Наверное.
– Предположим, он увез вас специально, чтобы подорвать наше к вам доверие. Заставить нас действовать с осторожностью. Но в случае Одноглазого было и еще кое-что.
Если бы в Отряде все относились к гигиене так же, как Хромой, фиолетовый грибок надолго вывел бы нас из строя.
– Понятно. Звать мамочку нельзя, к Шепот обращаться нельзя, посылать связного в Башню нельзя. Молчун, ты готов?
Тот кивнул.
Я сказал:
– Думаю, Шепот с Хромым решили сделать Ядро Баллисты орудием своей мести. А сами будут сидеть и прикидываться, что они ни при чем. Ведь помощи мы не просили. Только сперва уберут Ядро.
– Это значит, что Шепот замешана по самые уши. Костоправ, в твоей бочке меда лишь одна ложка дегтя. Тот клочок пергамента. Хромому позарез нужно будет его вернуть. Эта записка – его приговор. Одноглазый? Просыпайся, дорогуша, сколько можно дрыхнуть.
Копию записки я засунул под рубашку Тидэс Эльбы, прежде чем отправить девчонку с Хромым в Башню. Возможно, Госпожа уже установила за Взятым слежку. Но пока Гоблин с Одноглазым под подозрением, я об этом не упоминаю.
– Ядро Баллисты уже где-то поблизости. Вообще-то, он должен был напасть, пока мы очухивались после бури, – объяснил я.
Мятежники знали заранее о наступлении плохой погоды, но и сами пострадали от нее. Нападение запаздывает более чем на неделю.
Гоблин с Молчуном жестами приказали мне замолчать. Вдруг и у стен есть уши?
Войско Ядра не собралось в назначенное время в назначенном месте. Почему – Зораб не знал. Вероятно, случилось нечто непредвиденное.
