Отвлекшись, девушка никак не отреагировала на возбуждение некроманта. Тот, в свою очередь, не отреагировал на поведение мастифов. И не почувствовал колдовства, на мгновение пронизавшего шумную ночь, когда прекратился вой. А вот на мощнейший удар грома, сотрясший дом до основания, не отреагировать было невозможно.
В лаборатории что-то разбилось. Лаисса вцепилась в некроманта так, что тому стало больно. Грязные мысли покинули его. Это же его дитя. Его дочь. Он принялся качать ее, напевая полузабытую колыбельную.
Гроза прошла. Лаисса не шевелилась. Некромант хотел было сходить в лабораторию, чтобы оценить ущерб и проведать животных. Но ему было так приятно… Он осознал, что Лаисса теплая. Не так, как живой человек, но теплее, чем ему казалось прежде.
Они уснули в обнимку. Могучая гроза уходила все дальше.
11. Давным-давно в далеких землях: Навстречу забвению
Летучий ковер трясло шквалистым ветром. Бушевала буря. Ревун мчался наперегонки с вихрем, опускаясь все ниже. Вытянул сухую тощую руку к поляне, где несколько месяцев назад, в ночь исчезновения Доротеи, заметил карету.
Других улик, не считая собственных догадок, у него не было.
С той ночи он так и не нашел новых зацепок – да и эта зацепка, вероятно, была ложной. Сестры Сеньяк хватались за соломинку.
Ревун облетел поляну, не приближаясь менее чем на сто ярдов к ее границам, но не заметил ничего подозрительного, если не считать двух крупных собак, что появились невесть откуда и, скалясь, следили за ковром. Чародей обнаружил их только с помощью ясновидения. Как и те – его.
– Похоже на колдовство, Бетдек, – произнес он.
– Не похоже, а точно. Я чувствую его. Это очень-очень темная магия.
Грозовой фронт настиг их, принеся с собой громы и молнии. Ревун приземлил ковер под высоким старым дубом. Отсюда они с Бетдек осмотрели территорию, и в первую очередь проем в частоколе, за которым скрывался ветхий домишко. Бетдек тихо поскуливала; при молниях пользоваться ясновидением было больно.
Мастифы остановились в паре ярдов от проема, рыча и не сводя глаз с незваных гостей. Дождь с градом не причиняли им неудобства.
С земли окружавшие холм чары были заметнее, чем с воздуха. Охранные заклинания сплетены и наложены так умело, что даже один из Десяти не успел ощутить их и развеять незаметно, прежде чем стало слишком поздно.
Кто-то очень постарался защитить себя от случайных гостей.
Этим кем-то наверняка был колдун-отшельник, весьма умелый и талантливый. Таких Властелин порабощал или уничтожал, опасаясь, что однажды они бросят ему вызов. Этот был еще и отважным, раз устроил логово так близко к Сумраку.
Ревун оттащил ковер в укрытие понадежнее, под раскидистый каштан. Здесь земля еще долго не намокнет. Свернувшись клубком, будто спящий паук, он сонно произнес:
– Подожду.
В такой позе он был способен делать лишь мелкие вдохи, а значит, и реветь мог только тихо.
Бетдек подошла к частоколу. Вокруг нее буйный ветер взметывал листья и ветки, трепал одежду, как нетерпеливый любовник. При внимательном рассмотрении стало ясно, что преодолеть защитный барьер, не подняв тревогу, невозможно.
Молчаливые мастифы наблюдали за ней, словно подначивая к вторжению.
Дождь, начинавшийся капля за каплей, мгновенно превратился в настоящий потоп. Бетдек терпеть не могла холод и сырость, но видела в них свой шанс.
С собой у нее были заклинания, записанные на картах, похожих на гадальные. Выбрав карту, Бетдек погладила ее, поцеловала, прошептала тайные слова. Выждала момент и метнула карту сквозь частокол.
Гром и молния ударили одновременно, оглушительно. Бетдек отбросило на двадцать футов. Она шлепнулась в грязь и поняла, что почти оглохла. Однако дядя Ревун даже не шелохнулся, а значит, ей ничто не угрожает. Иначе бы он сразу вскочил.
Она была одной из сестер Сеньяк. Даже в шестнадцать лет могла без усилий манипулировать каждым, у кого есть член.
Поднявшись, она поковыляла вперед. Защитная магия развеялась. По десятку футов частокола с каждой стороны было уничтожено; отдельные колья еще дымились.
Мастифы погибли при взрыве. Одного разорвало на куски, другой прожарился до костей. Серьезно пострадали и грядки с овощами и травами.
Дождь припустил с новой силой.
Бетдек подозревала, что выглядит ужасно. Этим можно воспользоваться. Подойдя к дому, она дернула ручку. Дверь открылась. Девушка шагнула через порог. В спину яростно толкнул ветер, обдав водой.
– Помогите, – простонала она, падая.
Внутри было сумрачно; лишь призрачно светили две лампы. Пахло гнилью и химикалиями. Бетдек поползла по грязному полу, едва преодолевая рвотные позывы. А когда к ней приблизились чьи-то ноги в грязных тапках, не сдержалась.
Она распласталась на полу. Простонала:
– Помогите…
И повернулась на левый бок.
Мужчина был невзрачным, такого не выделишь из толпы. На нем был простой, протертый до дыр коричневый халат. На лице смешались удивление и страх. Губы беззвучно шевелились, – а может, к Бетдек еще не вернулся слух.
Мужчина перестал говорить. Подошел к выходу, выглянул наружу. В лицо ударил град. Ухватившись за дверную раму, хозяин высунулся дальше, огляделся в замешательстве, но, кажется, не увидел ничего, что встревожило бы его еще сильнее.
Бетдек вновь попробовала подняться, но обнаружила, что силы и впрямь покинули ее.
Она решила изобразить обморок, чтобы вызвать к себе сострадание, но спохватилась: нельзя отдаваться на волю неизвестного. Обыск немедленно разоблачит ее. Однако без волшебных карт она вполне может сойти за глупышку, заплутавшую в лесу и застигнутую бурей.
Мужчина – могущественный колдун. Вряд ли когда-нибудь он достигнет мастерства, необходимого для создания таких карт, но их природу все равно распознает.
Колдун предусмотрительно затворил дверь и задвинул засов. Больше никаких посетителей. Бетдек чувствовала, как он обновляет защитные заклинания. Сильное колдовство, но не настолько, чтобы дядя Ревун не смог пробиться – конечно, если поймет, что ей нужна помощь.
Колдун повернулся спиной к двери. Его плечи поникли, лицо нахмурилось. Он смотрел в сторону Бетдек, но мимо нее.
Он решал, что делать дальше.
Бетдек всхлипнула. И это было игрой лишь отчасти.
Тут она заметила в ярде от себя чьи-то грязные босые ноги. Девушка уселась на пол, с любопытством глядя на Бетдек, словно никогда прежде не видела других людей. Она была чумазой, одетой в обноски, наверняка принадлежавшие прежде колдуну, но очень красивой. Просто сногсшибательной, если ее помыть и заставить улыбнуться.
Бетдек прохрипела:
