Ковром управляет не Ревун, а тот лесной чародей. Невозможно! Даже никто из Десяти не способен управлять чужим ковром. Если только…
Разумеется. Карты. Не нужно проверять, чтобы убедиться: их отобрали. Одна карта в колоде позволяла ей в экстренном случае вести ковер Ревуна. Он сам это придумал.
Колдун-ренегат за считаные минуты разобрался с картами. Что за безумный гений ей противостоит?
Теперь необходима предельная осторожность. Нельзя недооценивать этого человека. Что, если он из Взятых? Каким же нужно быть хитрецом, чтобы не попасться Властелину, поселившись всего в десятке миль от Сумрака?
Одно не вызывает сомнений: в отличие от других талантливых колдунов, этот лишен такой черты, как позерство.
Пока Бетдек в панике озиралась по сторонам, сестра налила ей чая из фляжки, зачарованной таким образом, чтобы сохранять содержимое горячим.
– Спасибо.
Ответа не последовало. Доротея закрыла фляжку и положила в плетеную корзину. Достала оттуда палку твердой колбасы, кусок сыра и морщинистое яблоко.
Бетдек продолжала осматриваться.
Если округлить вверх, ковер Ревуна размером шесть на десять футов. На нем громоздятся всевозможные, по большей части незнакомые Бетдек вещи.
Колдун подал голос:
– Не делай резких движений. У нас не было времени равномерно распределить груз. Слишком спешили. Переложим, когда остановимся на отдых. Мы уже достаточно далеко; возможность скоро представится. Лаисса, будь добра, достань мне ржаных галет. Трех хватит.
Девушка открыла корзину, взяла галеты. Постучала колдуну по плечу, отдала.
– Спасибо, милая.
Он сидел свесив ноги с ковра и как будто наслаждался полетом.
Бетдек уставилась на девушку:
– Значит, ты Лаисса? А я Мелонди.
Девушка уставилась в ответ.
– Лаисса почти не разговаривает, – сказал колдун. – Нет смысла заводить с ней беседу.
– Но говорить-то она может?
– Ты сама слышала, как она сообщила мне о твоем пробуждении. Мелонди? Звучит как выдумка. – Колдун усмехнулся. – А фамилия?
– Клустер. Мой отец – Бринкер Клустер.
Реальный человек, старший имперский казначей. Но не родственник.
– Бринкер Клустер? Влиятельный чиновник, насколько мне известно. И нечистый на руку. Сомневаюсь, что его дочь каталась бы по ночам со Взятым, да еще и призывала молнии.
Он с ней играет. Возможно, прекрасно знает, кто она. Доротея могла бы рассказать. Вот только… Доротея не знает, кто она сама.
Бетдек промолчала. Она понимала, что слова, которые хочется сказать, будут потрачены впустую. Она пленница. Или даже заложница. Она находится на высоте нескольких миль, далеко к востоку от Сумрака. Некому ее искать и спасать.
От Доротеи помощи ждать не приходится. Она и себе-то помогать не намерена. Ее все устраивает. Какая ирония судьбы! Доротея вечно была чем-то недовольна и непрерывно жаловалась.
«Видела бы тебя мама», – едва не сорвалось с языка у Бетдек. Вместо этого она спросила:
– Где мы?
– К востоку от Сумрака. Движемся дальше на восток. Кажется, пролетаем над Великим лесом.
– А куда направляемся?
– За пределы Владычества. Куда-нибудь, где я смогу спокойно экспериментировать, а вы – вести нормальную жизнь.
Это прозвучало по-отечески логично, лишний раз подчеркнув степень безумия похитителя.
Он существует в нескольких реальностях. Возможно, страдает раздвоением личности. Бетдек задумалась, возьмет ли худшая личность верх, как случилось с Властелином.
Она хотела было сказать: «Я бы предпочла вернуться к моей роскошной и влиятельной жизни», но решила не оспаривать бредовые идеи колдуна. После ночного происшествия он сам не свой.
Несомненно, он верит, что Доротея – его дочь. Тогда кем этот одержимый считает ее, Бетдек? Или он просто играет с ней?
Доротея пропищала:
– Папа, я хочу писать. Не могу долго терпеть.
Ковер спикировал так стремительно, что Бетдек чуть не вывернуло. Ей показалось, что колдун пришел в восторг.
– Малышка, я сейчас же найду подходящее местечко! – улыбнулся он во весь рот. И перевел взгляд на Бетдек. – Котенок, разве это не чудесно? Она не говорила так много с тех пор, как спала температура.
«Котенок»? Это имя или прозвище? Зачем? Почему? Трудно представить, что в голове у этих людей. Уж точно ничего, что можно счесть нормальным. И Бетдек полностью в их власти.
Колдун снизился над полянкой. Лес тянулся далеко за горизонт во всех направлениях. Снижаясь, Бетдек успела многое разглядеть. Но нигде не увидела следов человеческой деятельности.
Лаисса соскочила с ковра и побежала к деревьям. У нее еще сохранились остатки приличия. Колдун сказал:
– Пока есть возможность, нам всем стоит ей воспользоваться.
Спустя несколько секунд, когда ноги Бетдек обрели устойчивость, он добавил:
– Мы достаточно далеко на востоке, чтобы не встретить никого, владеющего теллекурре.
Берет ее на слабо. Проверяет, попытается ли она убежать, пока он будет стоять со спущенными штанами.
В угрозах нет необходимости. В этих дебрях лучше оставаться с колдуном. Она избалованная горожанка. Как ей выжить в Великом лесу, где любое живое существо почти наверняка окажется враждебным?
Колдун зашел за деревья в двадцати ярдах от Лаиссы. Он даже не обернулся.
Какое возмутительное пренебрежение к ее интеллекту!
Она осторожно вошла в лес и справила нужду. Затем помогла перераспределить груз. Сбалансированным ковром управлять будет гораздо легче.
– Надеюсь, там, куда мы летим, есть ванная, – проворчала Бетдек. – Я выгляжу гадко. Описалась, пока была без сознания.
– Нам всем нужно будет помыться. Хорошо, что ты решила отправиться с нами. – Колдун привязывал веревку, стоя спиной к Бетдек, поэтому не увидел ее реакцию. – Твоя сестра толком не мылась с тех пор, как заболела.
Он знает?! Нет, это исключено. Всего лишь одно из его бредовых допущений. И не может быть ничем иным.
После остановки Папа уже не гнал как угорелый. Теперь он чувствовал себя в безопасности. Его дочки целы и невредимы. Равнину Страха они миновали без приключений. Путешествие продлилось еще два дня. Наконец они приземлились на пустоши, которую местные прозвали Призрачными Землями, в безлюдном крае, который считался про́клятым.
15. Наши дни: Хонно
Что-то изменилось. Я почувствовал это, пока лечил коклюш, весенние простуды и первые сельскохозяйственные травмы. Забинтовав последнего пациента, я направился в «Темную лошадку».
