– Так хотя бы намекни, чего тебе от меня надо? Я не такой умный, каким выгляжу.
– Я тоже. – Капитан выбрался из-за стола. Прошелся взад-вперед. Затем произнес: – Госпожа считает, что Тидэс Эльба из местных. Ее семья живет здесь, и мятежница регулярно навещает родственников. Тидэс Эльба – не настоящее имя. Папе с мамой небось невдомек, чем промышляет их дочь.
Тидэс Эльба – это, конечно же, не истинное имя. Зная истинное имя бунтарки, Госпожа давно бы стерла ее в порошок.
– Ты и так всюду суешь нос. Легко поймешь, где искать. Найди ее прежде, чем Хромой возьмет нас за яйца.
– Ладно, поищу. Но заранее могу сказать, что найду только простывший след.
– Даже простывший след может кое-что рассказать.
Это верно.
– А не лучше ли вместо того, чтобы переживать из-за этой женщины, придумать, как навсегда…
Капитан махнул рукой – как отрезал. Мне пришлось заткнуться.
– Посмотрите на этого умника! Да тебе впору командовать всей восточной кампанией. Иди, делай что велено. И завязывай с этими дурацкими картами.
Я призадумался и пришел к пугающему выводу. Хромой, если захочет, подслушает нас где угодно. Я отыскал другую колоду карт, даже древнее той, которой мы обычно играли, и направился в «Темную лошадку». По пути меня перехватил Крутой:
– Что, уже пора?
– Если все на месте, то пора.
«Все» означало горстку избранных, вроде Эльмо и колдунов.
– О чем говорили на собрании? Выступаем в поход?
– Пока непонятно. Начальство хочет, чтобы мы были наготове.
– Как обычно.
– Вот именно.
Снаружи нас поджидала привычная компания. Не было только Молчуна. Они не играли. Я бросил вопросительный взгляд на Гоблина, но тот лишь пожал плечами.
Подошли еще ребята, решившие, что сейчас начнется игра. Я отдал колоду Причиндалу:
– Поиграйте внутри.
– Соображаешь, – похвалил Эльмо, когда Причиндал с компанией скрылся в трактире.
Он подвинулся, чтобы Крутой мог пристроить свой стул, и мы сделали вид, будто играем впятером.
– Никто не жалеет, что пришел? – спросил я. – Сейчас мы выложим на этот стол свои яйца и будем надеяться, что никто не прибежит с молотком.
Все остались на месте.
Я достал добытый Крутым листок. В сложенном виде он был квадратным, в разложенном – прямоугольным. Я расправил его на столе:
– Передавайте друг другу, как будто это пустяковая бумажка.
– Не учи бабушку яичницу жарить, – проворчал Одноглазый. – Ничего не разобрать. Курица лапой писала?
– Это теллекурре, язык Владычества. – В живых осталось лишь двое его носителей. – Имперский приказ Хромому от Госпожи. Об этом говорит идеограмма в левом верхнем углу. А другая идеограмма, посередине, говорит о том, что это копия. Точнее, копия копии – в правом углу есть и идеограмма переписчика.
– Какая дотошность, – заметил Эльмо.
– Верно. После сражения при Чарах Госпожа не упускает ни единой мелочи.
– Гм… Так что здесь говорится?
– Прямым текстом – ничего особенного. Все весьма официально. Госпожа посылает Хромого на восток с задачей найти и задержать женщину по имени Тидэс Эльба. Зачем, каким образом – не написано. Только одна оговорка: взять ее нужно живой и невредимой.
– И ни слова о том, что эта женщина – новый лидер восстания?
– Ни намека.
– Значит, Хромой солгал.
– Солгал. И не только нам. Он не заинтересован в успешном выполнении этой миссии.
– Откуда ты знаешь? – спросил Эльмо.
– Хромому пришлось подписать обе копии, чтобы подтвердить, что он понял задачу. Но на своем экземпляре он добавил: «Иди в задницу, сука».
– Ого! – не столько удивился, сколько восхитился Крутой.
– А если это ложная улика? – спросил Эльмо.
– Хочешь сказать, он специально подбросил нам листок?
– Ага. Чтобы нас подставить.
– Я тоже об этом думал. Сомнительно. Такой план способен провалиться по тысяче причин. Оставляя листок, Хромой не мог знать, где тот окажется. А вдруг мы не заметили бы его? Но более важно то, что добавлено к подписи.
Все задумались. Одноглазый дважды открывал рот, но так ничего и не сказал.
Мы размышляли о том, что мог задумать Хромой. Просчитывали его вероятные тактические ходы, искали дальний умысел. Но ключевую подсказку дал низший из нас по рангу, простой рядовой.
Крутой предположил:
– Если он всерьез такое написал, то наверняка запаникует, обнаружив пропажу.
Мы вытаращили глаза. У каждого участился пульс.
Эльмо прокряхтел:
– Точно! Если чертов карлик взбесится, значит приписка настоящая.
– Забрезжил луч надежды, – улыбнулся взмокший от волнения Гоблин.
Я придвинул бумагу к Одноглазому:
– Проверь, может ли он определить местонахождение этой штуки. И может ли узнать, в чьих руках она побывала.
– Собираешься вернуть?
– Совсем сдурел?! Закопаю где-нибудь. Вдруг потом пригодится? Госпожа не обрадуется, если увидит. Гоблин, сотри Крутому все воспоминания об этой бумажке. Капитан видел, как он вертелся возле ковра. Не нужно нам лишних вопросов.
– Тогда и тебе не мешает память подчистить. Ты ведь тоже там был.
Я подозревал, что желающих поглазеть на ковер было множество, и по телу пробежала нервная дрожь, да такая, что пальцы на ногах свело.
– Ага. Давай.
Оба колдуна поднялись. Гоблин сказал:
– Запрячу воспоминания так, что только Око Госпожи сможет их отыскать.
Тут меня осенило:
– Погоди. Крутой, сбегай-ка за Зорабом.
До того как стать трактирщиком, Маркег Зораб занимался совсем другим делом. По одному его лицу можно было пересчитать жестокие схватки, в которых он побывал. Из-за внушительных размеров его нередко принимали за вышибалу, чья храбрость со временем поистратилась.
– Звал? – спросил он.
– Мне нужно кое-что обстряпать, но так, чтобы меня не раскрыли. Хорошо заплачу.
– Это опасно?
– Возможно. Но риска будет меньше, если сделаешь все, как я скажу.
– Весь внимание.
Я показал ему листок:
– Мне нужна точная копия этой бумаги, сделанная профессиональным писцом, который с тобой незнаком.
– Что это?
– Объявление о розыске. Чем меньше знаешь, тем лучше для тебя. Возьмешься?
