Старик проворчал:
– Раньше сказать не мог?
– Капитан, где время найти, когда такое творится? Раньше возможности не было. Ты все о девичьих месячных беспокоишься, вместо того чтобы… Вот, теперь ты знаешь.
Старик грозно нахмурился:
– Нам бы еще ковров… Что у тебя, Костоправ?
– Плюха заметил второй ковер. Нужно выяснить, чей он. – Я взглянул на Взятую. – Тебе что-нибудь известно?
Она ничего не знала. Ее прибытие держалось в тайне от посторонних. Значит, связи не было.
Я радовался, что сообщил о таинственном ковре в Башню. Госпожа мигом решит эту загадку.
– У меня есть захваченные у воскресителей документы на учителле, – резко сменил тему я. – Их нужно переправить в Башню.
– Сколько весят? – спросила Взятая. – Много мне не увезти.
Я вспомнил гору барахла, которую она доставила:
– Ковер и не такое поднимал.
Мой вызывающий ответ привлек всеобщее внимание. Половина присутствующих не знала, что перед ними не перекрашенная Озорной Дождь.
Капитан пресек болтовню:
– Всем заткнуться. Гоблин, расскажи, что еще передал Молчун.
Пять минут спустя Дохломуху и Взятой было велено разыскать Эльмо и взглянуть на то, что ему удалось обнаружить. Канюк со взводом отправился в качестве подкрепления. Похоже было, что Эльмо с Молчуном попали в беду.
Я поступил умно и отправился на личном транспорте. Со мной была миниатюрная кружка Светлячка, которую та засунула под рубашку, и несколько карт – Шин рассовал их по карманам, пока мы доставали летучий ковер. Кружка холодила грудь. Единственной картой, которую я успел разглядеть, был Повешенный. Карта напомнила о Висельнике, старом Взятом, что был едва ли не хуже Хромого.
Полет вышел слишком коротким, чтобы проверить остальные карты. Вместо этого я размышлял, зачем они вообще нужны и почему Шин раскладывал их втайне от окружающих.
Мы летели на восток с такой скоростью, что мои кудри готовы были вырваться с корнем. Вдруг…
– Черт побери! Чувствуете перемену?
Пролетев двадцать миль из запланированных тридцати пяти, мы словно пересекли границу. Вырвались из-под влияния пленных девочек. Я готов был воспеть хвалу луне.
Одновременно Дохломух стал прежним кислорожим занудой. Но и он широко улыбнулся, когда Взятая превратилась в прошлогоднюю Тидэс Эльбу.
– Мы вне их досягаемости, – произнес я.
Взятая ответила:
– Да. Если бы меня с вами не было, вы бы почувствовали перемену гораздо раньше. Что ж, полковник, пока мы свободны, надо бы подготовиться к тому, что нас ждет, когда мы вернемся за грузом.
– Я отказываюсь! – прорычал Дохломух.
Я не понял, что он имел в виду. Да и черт с ним. Девичья толпа над нами не властна. Зная это, можно будет лучше сопротивляться.
Взятая разительно переменилась. Стала похожа на прежнюю Озорной Дождь. Как же ее подавляли все эти младшие сестры!
До полнолуния оставалось два дня. Сегодня луна была высокой и яркой. Даже в гуще леса я видел достаточно хорошо.
– Что случилось? – спросил я Эльмо.
Дохломух со Взятой предоставили все разговоры мне, и я задавал вопросы, не отрываясь от помощи раненым в недавней стычке. Нападавшие разбежались при нашем появлении.
– Я вовремя не открыл теневой горшок. Теперь открыл их все и больше такой ошибки не повторю.
– Будем надеяться, эти уроды снова пойдут в атаку. Впрочем, я не об этом. Что здесь вообще происходит? – Я обвел рукой окрестности. – Это база воскресителей?
Мне были видны лишь деревья.
– Посмотри вон туда, прямо на запад, и, может, заметишь возвышение наподобие кургана.
Я ничего такого не заметил.
– Идем, покажу.
Я спросил Взятую, указывая на раненых:
– Можешь быстро отвезти ребят в лагерь?
– Я туда больше не вернусь.
Дохломух еще недавно сам делал подобные заявления, но с тех пор изменил мнение:
– Вернешься. Мы все вернемся. Это наша обязанность.
Скривившись, Взятая ответила:
– Ты прав. Вот только одна я не полечу. Не выдержу психической атаки.
– Хорошо. Но сперва нужно осмотреться здесь. Воскресители умеют прятать очевидное за хитрыми иллюзиями.
Нам открывались все новые черты личности Дохломуха. Он был предельно дипломатичен, намекая, что Эльмо мог что-то упустить. Неужели в Башне сделали из него нормального человека?
Молчун, которого мы до сих пор не видели, не обрадовался бы тому, что его работу перепроверяют.
«Курган» оказался шести футов высотой в самой низкой части и четырнадцати – в высокой. Даже при яркой луне его непросто было различить. На окружающей полянке вместо привычного старого бурелома торчали молодые дубки. Никаких кустов, только примятая трава, на которой лежали тела. Сюда переместился бой после нашего прибытия. Одинокий выживший из последних сил полз в укрытие.
– Нужен нам он? – спросил я.
– Если заговорит, окажи ему помощь, как и нашим солдатам, – ответила Взятая.
Завтра Старик устроит мне выволочку. Мне бы ранеными заниматься, а я все вынюхиваю.
Придется самому лететь назад.
– Сюда, – позвал Эльмо.
Он отвел меня к зарослям ежевики.
– Что здесь?
– Вход в холм фей.
– Простая иллюзия, но при таком освещении весьма эффективная, – пояснил Дохломух.
– Если приглядеться, увидишь красную нить, – сказал Эльмо. – Дотронься до нее – и пройдешь сквозь настоящие кусты.
Я пристроился за Дохломухом, Эльмо – за мной. Взятая осталась с раненым врагом, чтобы выяснить, будет ли от него толк.
Нить привела нас к крутой каменной лестнице. Ежевичные заросли – не лучшее место для блуждания ночью. Пусть по большей части они были иллюзорными, я все равно достаточно искололся.
– Шипы не ядовиты, – успокоил меня Дохломух.
– Хоть что-то радует, – буркнул я.
Пройдя восемь ступенек, я почувствовал дуновение. Под землей чрезвычайно важно иметь хорошую циркуляцию воздуха.
– Тут должны быть другие выходы.
– Ищем, – бросил Эльмо.
Лестница закончилась через шесть ступенек. Мы раздвинули почти новые тканевые занавески и очутились в большом зале. Сразу стало понятно, откуда тут ветер.
В зале горели сотни свечей и фонарей.
Пол был наклонным, из серых каменных плит восьми футов шириной. Потолок обшит металлом, а тот покрыт копотью.
