Все были в недоумении.
– Откуда ты знаешь? – спросил Эльмо.
– Шевелитесь! – рявкнула Взятая. – Без нас всех солдат перебьют!
– Но мы открыли горшки, – напомнил Эльмо.
Молчун пихнул его локтем. Эта Взятая ничего не знает о сосудах Шина. Пускай так и остается. А вот враг каким-то образом узнал. Заклинание, вложенное в мощнейшую вторую ловушку, разнесло на черепки всю посуду в зоне досягаемости. Готовилась кровавая баня, и пропарить в ней намеревались наших ребят.
Я смог предотвратить самое страшное с помощью карты. Взятая и Дохломух остались целы и с помощью также целого и всерьез разозленного Молчуна готовы были дать врагу отпор.
Один солдат воскликнул:
– А как же?!.
– Остаешься за главного! – рявкнул Эльмо. – Но учти, что все здесь помнят, сколько было монет!
– Вздумаете сочинять что-нибудь про волшебное исчезающее золото – и ваши имена отправятся в Анналы с пометкой «переданы Землерою», – добавил я.
Взятая потянула меня за руку, крикнув:
– Идем!
– Озорной Дождь была куда вежливее. Она мне больше нравилась.
– Я и есть Озорной Дождь. Буду вежливой, когда обстоятельства позволят… Если только всякие мужланы не станут лапать меня без спросу.
– Я мог бы извиниться, но это будет лицемерно. Ты столь удивительная женщина, что я навсегда сохраню в памяти то чудесное мгновение.
Храните меня боги! Кажется, я подписал себе смертный приговор. Старина Костоправ никогда не сказал бы такого женщине, особенно той, что способна превратить его в жабу-евнуха. Образно выражаясь.
Она дала мне подзатыльник:
– Шевели задницей. Пожалуй, придется взять в Башню на одну девочку меньше, чтобы дать тебе возможность пообжиматься с Озорным Дождем, которая тебе больше нравится.
Я поднимался по ступенькам, всерьез сбитый с толку. Сегодняшняя Взятая ничуть не напоминала ту размазню, какой она была в лагере.
Выбравшись из ежевичных кустов, я очутился в сущем аду.
Лес был объят пламенем. Творилось нечто неописуемое. Я не мог гарантировать, что наша сторона одержит верх. Кем бы ни был враг, он имел в своем распоряжении множество слабых, но толковых и целеустремленных колдунов.
Я запаниковал. Казалось, наступил конец света.
Я открыл кружку, которую дала мне Светлячок.
Что случилось потом, уже не увидел.
Я летел в Алоэ на ковре вместе с ранеными. Голова гудела, как с похмелья. Тидэс Эльба выглядела непоколебимее горы. После того как я открыл кружку, мятежников и воскресителей в этой провинции можно было не опасаться.
Они устроили хитрую ловушку, чтобы понемногу истощить наши силы, но непредвиденные обстоятельства изменили ход игры, и теперь от врагов почти ничего не осталось.
Когда прибыл Канюк, его сразу же поставили в известность, что, помимо охраны двенадцати девочек, его взводу поручается рытье глубоких ям, чтобы запах разложения не сделал окружающий лес непригодным для жилья.
Несмотря на успех операции, некоторые солдаты остались недовольны. Кто-то проболтался о найденном под трибуной золоте.
Я посоветовал Эльмо выплеснуть недовольство, сровняв зал мятежников с землей. После можно будет заявить, что те продолжали возвращаться, потому что оставили там какие-то ценности.
Ценности действительно существовали, но спрятаны они были на виду: дюжина девочек плюс одна, которую мы увезли с собой на ковре.
Большинство были уже зрелыми. Молчуну, Эльмо и Канюку предстояла нелегкая работенка по их охране.
У молодых солдат напрочь отсутствовал страх перед возможными последствиями.
В Башню меня не утащили. Это даже не обсуждалось. Ковер Взятой и без того был перегружен. Документы воскресителей, четыре девушки, выбранные сержантом Нвинн, пятая, беременная, и мрачный Дохломух, которому предстояло держать их всех в узде, пока Взятая управляет ковром. Оба они позеленели еще до вылета.
После возвращения за «психический занавес» у Взятой от суровости снова не осталось и следа. В ней пробудилась жалость к сестрам вкупе с лютой ненавистью к тем, кто создал ее и все эти копии, словно они не живые люди, а инструменты.
Никому не хочется быть бездушной вещью. Сестры сестрами, шлюхи шлюхами, но даже я понимал, что ни одной женщине не приятно, если в ней видят лишь щелку для утех.
Я ужинал с детьми. Гурдлиф Баюн не составил нам компанию. Ненаглядный Шин попросил:
– Верни, пожалуйста, карты.
Ворча, я протянул ему все, что осталось.
– Только одной обошелся? Ловко!
– Ты здоров? – спросил я.
Мальчик был бледен и выглядел усталым, хотя на его аппетите это не сказывалось. Даже Светлячок за ним не поспевала. Так и служанкам ничего не перепадет.
– Тяжелая ночка выдалась. Почти не спал.
Я догадался, что не обошлось без разбитых горшков.
– К счастью, я смог найти путь назад. – Шин взглянул на Баку с неподдельной благодарностью.
Значит, я был прав, хоть и не слышал ничего о лютых детях, кромсавших прошлой ночью наших врагов.
Судя по всему, нам крупно повезло, когда я открыл кружку Баку. Впрочем, я не сомневался, что даже без нее Молчун, Дохломух и Взятая рано или поздно справились бы.
Я не стал донимать детей расспросами. Даже если бы они ответили, не уверен, что ответы мне бы понравились.
Я заметил, что Светлячок то и дело посмеивается над братом.
Если собрать воедино подсказки, на их основе можно выстроить версию происшедшего. Ненаглядный Шин – тот, что скрывался за иллюзорным мальчиком, – использует теневые горшки, чтобы перемещаться с их помощью в любое место. Благословенная Баку и Анко тоже это умеют. Когда горшки разбились, Шин застрял в тенях и не смог выбраться, пока я не открыл кружку. Она не разбилась, потому что была не глиняной, а вырезанной из мыльного камня – возможно, тем же мастером, что изготовил и переговорные заколки из лазурита.
Ненаглядный Шин ответил на вопрос, который даже не пришел мне в голову:
– Со взводом Канючьего Зоба – два теневых сосуда. Они прибудут на место до заката. Колдуны, что разбили горшки, не выжили. Надеюсь, их планы погибли вместе с ними.
Мальчик понял непреложный закон войны: на какие бы ухищрения ты ни пускался, враг придумает контрмеры прежде, чем ты будешь к этому готов.
Пока я не открыл кружку, мы несли серьезные потери. В группе Эльмо многие пострадали, несколько солдат погибли. Когда Землерой закончит работу, я внесу их имена в книгу павших.
Я опасался, что заклинание-горшкобой пережило своих изобретателей. Выжившие есть всегда. Это факт. Один из таких уцелевших врагов ведет сейчас наш разведывательный взвод, хотя считается, что жесточайшую битву всех времен на той стороне не пережил никто.
