– Костоправ, таков приказ, – возразил Эльмо. – И мы его выполним, а что дальше – не наша забота. Пускай разбираются те, кому за это платят. Ты не в их числе. Твоя работа – стоять сзади и затыкать дырки в головах болванов, что забыли пригнуться.
Он был прав.
– Не знаю, что на меня нашло.
По правде говоря, я действительно не знал.
Марширующий взвод распугал местных жителей, но особо любопытные последовали за нами, держась на почтительном расстоянии.
Я шагал рядом с Гоблином.
– Чем вы с Одноглазым занимались те два дня у Хромого?
Широкий бледный лоб Гоблина избороздили морщины.
– У Хромого? Мы не были у Хромого.
– Что?! Но Старик сказал, что вы идете с ним на задание. Уродец сам при этом присутствовал. Вас не было два дня, а потом вы вернулись с намерением выполнить план, который мы уже сочли самоубийственным.
– Два дня? Уверен?
– Точно. Спроси у Эльмо.
Колдун задумался. Спустя полсотни шагов он произнес:
– А что говорит Капитан?
– Ничего. Пока у Старика на шее сидит самый гнусный из Взятых, из него клещами слов не вытянешь.
Сотня шагов в тишине. Огромный уродливый купол храма Оккупоа господствовал над окрестными зданиями. Высотой более восьмидесяти футов, храм напоминал гигантский улей; сплошь сделанный из бетона, он претендовал на звание мелкого чуда света. У инженеров-энтузиастов он, должно быть, вызывал благоговейный трепет. За время постройки его строители успели состариться.
Большинству жителей Алоэ на все это было начхать.
Гоблин продолжал молчать, но выглядел при этом вполне удовлетворенным недавними малоприятными открытиями.
Ко входу в храм вела двухъярусная лестница: нижний марш – из семи ступеней, верхний – из шести. Числа наверняка что-то символизировали. Подступёнки были из гранита – серые с вкраплениями белого. Колонны и стены – из зеленовато-серого известняка, простого в обработке, но нестойкого против выветривания. Западный фасад храма покрывали строительные леса.
День был непраздничный; для сбора пожертвований с прихожан – слишком рано. В храме царила тишина.
Поднимаясь по тринадцати ступеням, я размышлял над загадкой Тидэс Эльбы. Я опросил всех известных мне жителей Алоэ. Каждый утверждал, что имя ему незнакомо, и не было причин не верить. Трудно найти столько умелых лжецов, способных так искренне выражать удивление.
С другой стороны, невозможно было не отметить ту удивительную уверенность, с которой все они отрицали существование вождя мятежников по имени Тидэс Эльба.
Мы остановились у входа. Молчун с Гоблином наколдовали призрачных разведчиков и отправили их вперед на случай засады или западни.
Предосторожности оказались излишни. Вся храмовая стража состояла из единственного престарелого сторожа, спавшего на стуле у входа. Главной его обязанностью было отгонять воришек от кружки для пожертвований.
Гоблин сделал так, чтобы старик уснул еще крепче.
Первая группа вошла внутрь и рассредоточилась. Остальные окружили храм. Внутри было спокойно. Главный зал для богослужений имел круглую форму. Посередине на небольшом возвышении стоял алтарь из черного камня, чистый, без следов крови. У Оккупоа были весьма прогрессивные взгляды в отношении девственниц. На подставках вокруг алтаря выстроились плотными рядами вотивные свечи, но лишь несколько из них горели.
В целом место выглядело немного запущенным.
Я так сильно сжимал зубы, что заныла челюсть. Да разве это может быть убежищем мятежников? Кажется, нас надули. Вспомнился злобный смех Хромого – так он веселится, когда дела идут по его плану.
Очень хотелось развернуться и уйти, но я остановился.
– Гоблин, Молчун, куда теперь? – Голос звучал неуверенно, ведь Эльмо ожидал куда более серьезной охраны, чем одинокий сторож.
Я нервно улыбнулся, подумав, что Одноглазый, не будь он на важном задании в Утбанке, не упустил бы возможности сунуть лапу в храмовую кружку.
– Прямо. Если бы наши ребята постоянно не шептались и не бряцали оружием, ты бы услышал идущий там разговор.
Я вновь забеспокоился об Одноглазом и Гоблине. Что с ними сделали? Вдруг Хромой промыл им мозги? Правда, в случае с Одноглазым это может быть к лучшему.
Что, если эта вылазка – часть плана Хромого по опорочиванию Отряда?
Эльмо подтолкнул меня:
– Шевелись. Да что с тобой? Все в облаках витаешь?
Впереди раздались удивленные возгласы.
Никто не кричал «Спасайся кто может!». Скорее «Какого черта?!». Вопли неслись из кухни-трапезной, где сидели за поздним завтраком шестнадцать женщин разного возраста. Старшие засы́пали Эльмо вопросами. Тот не отреагировал.
– Молчун? Кто из них?
Молчун показал.
Девушка с улицы делила стол с пятью другими, которые вполне могли быть ее сестрами. Но как ни старались в храме сделать всех служительниц похожими друг на друга, наша цель выделялась. Было в ней нечто особенно притягательное.
Может, наша нанимательница заглянула в будущее и увидела, кем эта девушка станет?
– Молчун, вяжи ее, – скомандовал Эльмо. – Туко, Пена, помогите ему. Гоблин, прикрой. Оружие не доставать, – распорядился он на неизвестном в Алоэ языке.
Никто не сопротивлялся. Старшие женщины перестали ругаться, лишь вопрошали, почему мы так поступаем.
Молчун связал девушке руки за спиной. Он был в перчатках, чтобы не касаться ее кожи. Дрожа от страха, она спросила, куда ее уводят. Мне стало не по себе. Захотелось ей помочь. Я мог представить, каких ужасов она ожидает, наверняка проклиная тот день, когда попалась нам на глаза у «Темной лошадки».
– Ого! – едва слышно произнес Эльмо.
– Вот именно, – согласился Гоблин. – Мощно! Похоже, это дар не из простых.
Отряд вышел тем же путем, что и вошел. Мы с Гоблином прикрывали тыл. Эльмо мимоходом поймал мальчишку, добравшегося до храмовой кружки, и задал ему хорошую трепку.
Мне пришлось вправлять лишившемуся чувств воришке сломанную руку. Эльмо не любил проливать кровь.
Гоблин держался поближе ко мне. Эльмо собрал взвод. Молчун терпеливо сносил оскорбления от перепуганной девушки. Мы направились к лагерю. Со всех сторон на нас пялились испуганные горожане. Некоторые поплелись за нами.
Гоблин высматривал в толпе признаки агрессии, а потому не услышал того, что донеслось до моих ушей из храма. Если, конечно, возбужденное воображение не сыграло со мной злую шутку.
Что-то шаркнуло, затем топнуло и снова шаркнуло. Как будто человек волочил ногу по каменному полу.
– Счего ты взял, что мне почудилось? – возмутился я.
