– Они хотят, чтобы ты продолжала то, что делаешь, – вставила Куронеко.
До летописца Черного Отряда дошло.
– Они нас измором берут!
После грозы наши колдуны едва волочили ноги. Им приходилось работать дольше, чем солдатам с топорами и лопатами. Колдовство истощало не только тело, но и дух. Даже Взятые не щадили себя в сражениях с могущественными древними чудовищами и восставшими мертвецами.
Казалось, еще чуть-чуть, и барьер не выдержит, но Взятые были убеждены, что его не пробить.
– Дорогая, ты пляшешь под дудку врагов и изматываешь себя, – произнес я. – Что, если за этим барьером еще один, не менее прочный? Кто эти люди – воскресители или мятежники?
– Если верить пленным – воскресители.
Некоторые пленники предпочли откупиться от казни и теперь выполняли грязную работу в лагере.
– Кто-нибудь знает, как им удалось создать такой невероятный и удивительно прочный…
– Нет! – отрезала Взятая с таким отчаянием, с такой злобой, что Светлячку даже не понадобилось одергивать меня.
Я и сам понял, что с вопросами пора заканчивать.
Черт побери! В чем же дело?
Несколько минут спустя моя жена успокоилась и заявила, что штурм откладывается. Она не собиралась и дальше потакать желаниям врага.
– Времени у нас предостаточно, – сказала Озорной Дождь. – Не стоит торопиться и допускать ошибки.
И я сообразил: пока сильнейшие воины и колдуны Госпожи вязнут здесь, в других краях могут начаться волнения. Я промолчал. Жить легче, когда держишь язык за зубами.
Озорной Дождь оставила двоих Взятых, поручив им барражировать вокруг крепости впритирку к земле, чтобы не попадаться на глаза врагу.
Анко тоже остался.
Всем прочим был предоставлен вечер отдыха.
Самой себе Озорной Дождь предоставила вечер уединения. Нам было настрого запрещено мешать ее мрачным раздумьям.
Я достиг того возраста, когда по ночам нужно ходить по малой нужде. Если Светлячок не шастала по теням с братом, она забиралась ко мне в кровать, – должно быть, так ей спалось спокойнее. Я считал, что она уже слишком взрослая, но никто не придавал этому значения. Обычно я вставал осторожно, чтобы не потревожить ее.
В эту ночь она тоже забралась ко мне, но не одна. С ней была и моя жена. Фантазии Костоправа наполовину сбылись.
Справив свои дела, я вернулся и убедился, что мне не почудилось. Прошептал:
– Не спишь? Откуда ты взялась?
– Не волнуйся. Обними нас. Нам это необходимо. И спи дальше.
Наутро я все записал, как только добрался до чернильницы. Когда закончил, уже сомневался, произошло ли это на самом деле. Вдруг я принял желаемое за действительное?
В любом случае ни во сне, ни наяву не случилось ничего серьезнее объятий.
– Остались ли выжившие призраки или мертвецы? – Озорной Дождь погрозила мне пальцем. – Без шуточек. Я имею в виду тех, кто уже был мертв.
Казалось вероятным, что в Призрачных Землях уцелело еще немало неупокоенных духов. Война с ними не входила в наши планы. И какое дело до них сейчас?
– Мой муж любит говорить, что выжившие есть всегда. Хочу найти свидетелей тех времен, когда здесь поселились первые беженцы из Владычества.
На совет собрались все Взятые и несколько старших колдунов. И они услышали, как меня назвала Озорной Дождь. Взятые были ошеломлены; Шепот выглядела так, будто ее то ли убило горем, то ли хватил апоплексический удар. Хромого затрясло в припадке. Моя благоверная сделала вид, что ничего не замечает.
Обычным колдунам было все равно – не считая тех, кто служил в Отряде. Теш Канючий Зоб и Молчун опешили. У Чодроза Дохломуха едва не отвалилась челюсть.
Ох и наслушаюсь я по дороге назад.
– Все сведущие в некромантии отправятся на поиски призраков, оживших мертвецов и других подобных существ, способных в мельчайших подробностях рассказать о событиях последних веков, – распорядилась Озорной Дождь.
Свое решение она не объяснила, но даже конченым идиотам стало понятно, что ей хочется узнать о каком-то конкретном событии. О событии, вне всякого сомнения, связанном с удивительной крепостью.
Вероятно, пришла к выводу, что слабое место в обороне замка следует искать в его истории.
Она никому не сказала, что ищет. Это была золотая иголка в стоге сена.
Чем обусловлена такая скрытность? Желанием показать, кто главный? Или излишняя откровенность опасна для Озорного Дождя? А может, сосредоточившись на поисках конкретной информации, охотники могут упустить из виду нечто более важное?
Или все сразу, и не только?
Совет закончился без лишних обсуждений. Взятые не усомнились в том, что ценная информация существует.
Я не переставал удивляться тому, что все беспрекословно выполняют приказы, не выдвигая без спросу собственных предложений.
Напоследок Озорной Дождь скомандовала:
– Разделитесь. Обыщите каждый уголок Призрачных Земель. Любые находки тут же везите ко мне. Вперед, на охоту!
Это снова заставило всех подумать, что Призрачные Земли таят сокровища дороже золота.
Или нас умышленно пустили по ложному следу?
– Теперь она играет с огнем, – прошептала Светлячок.
Мысли вслух. Девочка озабоченно посмотрела на меня.
Я притворился, что не услышал. Она ведь не умеет читать мысли. Решив, что пронесло, она успокоилась.
Озорной Дождь вызвала Взятых, облетавших гранитную крепость. Их сменили Баку, Шин и Анко. Те, кто способен перемещаться сквозь тени, могут передавать сведения быстрее любого гонца на ковре.
Моя память ухудшалась не по дням, а по часам. Как скоро наступит тот момент, когда я забуду все, что не записал сразу и не перечитывал ежедневно? Случись это только со мной, я решил бы, что старческое слабоумие подкралось раньше срока, но в последние дни даже у Взятых начались провалы в памяти.
Надо было прихватить с собой Сану. Она-то все запомнила бы.
К чему я это написал?
Наше будущее под угрозой, почему я расслабляюсь? Нужно записать… что-то для моей жены?
Что? Не знаю, что я должен сделать. Лечить некого. Как обычно.
Мне страшно. Ничего не понимаю. Если бы не любовь и поддержка дочери, я бы не… я бы не представлял…
Потусторонние выжившие не желали попадать в эпицентр нынешней борьбы за власть.
– Они есть, но прячутся, – сообщила моя жена за ужином. – Я все равно их найду. Они расскажут, что мы хотим знать.
Для нее это было очевидно.
Набравшись смелости, я заметил:
