Может, пора писать о настоящем времени, чтобы не забыть происходящее в данный момент?
Светлячок прижалась ко мне и стиснула мою руку:
– Папа, не волнуйся. Так надо.
Ее голос был печален.
Озорной Дождь скомандовала:
– Вперед!
Но это вовсе не было призывом к немедленным действиям. Прошло целых восемь дней, в течение которых никто не проявлял заметной активности. Озорной Дождь брала меня на воздушную разведку, в основном вдоль дорог к Алоэ и к гранитной крепости. Первая дорога была закончена и опробована; по второй двое людей могли дойти до защитного барьера, ни за что не зацепившись и не ободравшись о колючие кусты, только при условии, что будут шагать, прижавшись плечом к плечу.
Повсюду нас сопровождали охотницы. Они постепенно прониклись симпатией к старику, с которым квартировалась их командирша. Светлячок тоже летала с нами; ее можно было принять за младшую сестру охотниц.
Мы не делали ничего значимого или необычного. Разве что моя жена распорядилась возобновить ленивые попытки пробить крепостную защиту. Никто не ожидал, что обитатели крепости воспримут их всерьез.
Эти атаки не отнимали много сил. Ничем более не занятые Взятые денно и нощно перевозили припасы. «Штурм» был лишь прикрытием.
– В крепости должны догадаться, что мы что-то замышляем, – сказал я Светлячку.
– Ну, еще бы.
Мы сидели рядышком на гнилом бревне в не тронутой недавними сражениями районе Призрачных Земель. Солдаты из батальона Шепот развлекали нас попытками расчистить найденную Озорным Дождем сапу.
Развлечение было так себе.
Девочка добавила:
– Они не поверят, что мы можем просто взять и уйти. Мы должны напасть именно так, как собираемся. Другого пути нет.
– Да, наверное. Постой-ка! Мы знаем, кто в крепости сейчас, но не знаем, кто был там раньше. Кто ее построил?
Она пожала плечами:
– Какая разница?
Ее поведение было вполне типичным. Никто ни о чем не расспрашивал, все просто выполняли приказы.
Разумеется, кроме меня. Я из тех, кто всегда требует ответов и объяснений.
Начало сапы находилось в полумиле от защитного барьера, за взгорком, покрытым опаленными деревьями и кустами. Прокладчики выбрали это место, потому что его не видно из крепости. Даже сейчас вход оставался скрыт, но, учитывая, что значительная часть маскировки сгорела, я не сомневался: осажденные заметят нашу активность и поймут, что к чему.
Солдатам досталась работенка не из легких: выкачивать воду, вырубать клубки корней, укреплять стены и потолок досками, чтобы не обвалились. Все были по уши в грязи. Я радовался, что мне не приходилось в этом участвовать. Меня бросало в дрожь от одной мысли о том, что придется пробираться в этой тесноте, темноте, холоде и сырости.
Саперы работали короткими сменами. После мылись горячей водой и харчились посытнее, чем остальные. Никто не жаловался.
Мое присутствие и скорая помощь всем, кто получал травмы, тоже поднимали боевой дух.
Воевать не с кем. Дороги построены. Большинству солдат нечем заняться, пусть Озорной Дождь и посылает некоторых в дебри неизвестно зачем. Меня в подробности не посвящают.
Озорной Дождь попала в затруднительное положение. Она хотела отправить несколько полков в места постоянной дислокации, но опасалась, что после преодоления магического барьера каждый меч и каждое копье будут на счету. Не верилось, что в крепости окажется много врагов, но точными данными мы не располагали. Никто из наших пленников не бывал внутри. Они считали жителей крепости самостоятельной группировкой, совершенно обособленной от остальных воскресителей. Пленники были уверены, что Порталы Теней находятся в крепости. Возможно, они уже открыты.
Несмотря на такую вероятность, ни Озорной Дождь, ни командование в Чарах не спешили. Мне казалось, что Госпожа вовсе утратила интерес к Призрачным Землям, не сомневаясь, что ее подданные справятся сами.
– Знать бы, что творится внутри, – проворчал я.
– В крепости? Всем бы хотелось это знать, папа. Но барьер слишком прочен. Тут и ясновидение не поможет. Маме это даже нравится.
Да уж. Озорной Дождь неоднократно говорила о том, как здорово было бы узнать, кто возвел столь удивительное сооружение.
– Я кое-что придумал, – сообщил я. – Напомни мне рассказать об этом маме.
– Гм?..
– Она все переживает, что не может отпустить солдат. Я знаю, как решить этот вопрос.
– Гм?..
– Жители крепости не укрепляют защиту. А значит, не хотят показать нам, как на самом деле они уязвимы.
– Нет, папа. Это значит, что им неизвестен способ ее укрепить, потому что барьер был создан еще до них.
– Ох ты ж!..
Это было настолько очевидно, что я почувствовал себя полным идиотом.
Сбоку от Светлячка примостился Молчун. Моя дочь жестами показала:
– Привет, дядя. Как самочувствие?
– Хорошо, – ответил Молчун. – Ты ни в одном жесте не ошиблась.
Девочка радостно улыбнулась. Ее отца передернуло.
А я и не знал, что Баку учится языку жестов у «дяди» Молчуна.
Надо это запомнить. Еще один способ наблюдать за мной.
– Землекопы очень не хотели быть обнаруженными, раз начали сапу отсюда, – сказал я.
– Они не знали, чего ожидать, – объяснил Молчун. – Их к тому моменту не много осталось.
Большинство, вероятно, отбивались от голодных тварей Призрачных Земель.
– Неожиданное нападение, – кивнул я. – Разумно. Но нас-то много. Почему просто не прорыть траншею?
Молчун слегка нахмурился, будто подумал, что в обществе красоток у меня размякли мозги.
– Это позволило бы противнику держать точечную оборону. К тому же, начни мы копать траншею, барьер просто опустится. – Он сделал движение вниз правой рукой, будто что-то прижимая.
– Без разницы, насколько глубоко копать?
Молчун кивнул:
– Сапа – единственный способ.
– Паршиво, – вздохнул я. – Я в нее не полезу.
Молчун ухмыльнулся:
– Слабак.
Со слухом у него все отлично. Он уловил нотку паники в моем голосе.
– Боюсь тесных помещений, – признался я. – А еще не люблю, когда ноги мокрые и вода за шиворот капает.
Ухмылка Молчуна растянулась до ушей. Он считал, что пора Костоправу повзрослеть.
Откинувшись на толстую, не меньше ее самой в обхвате, ветку, Светлячок уставилась на небо:
