– Папа, не забывай, что в тебе нет ничего особенного.
Не успел я обидеться, как она продолжила:
– Единственное, что тебя выделяет, так это то, что мама очень сильно, по-настоящему тебя любит. Даже сама удивляется, не говоря уже об остальных.
Светлячок умолкла.
Этих слов мне вполне хватило.
Канули в вечность несколько длинных безмолвных секунд. Затем Светлячок выпрямилась, подвинулась ко мне, положила голову мне на плечо и обвила мою руку:
– Но я ее понимаю.
Она расплакалась.
Мне тоже хотелось разрыдаться, хотя бы от разочарования. Ведь я по-прежнему не понимал, что происходит.
Молчун тоже был в недоумении.
Сестры и шлюхи…
Ужин. Озорной Дождь так близко, что я едва не таю от ее тепла. Куро и Широ ухмыляются, наверняка мысленно посмеиваясь надо мной. Старый отрядный лекарь, кажется, окончательно спятил и всерьез принимает свои фантазии за реальность. Может, пойти утопиться?
Однако события развивались. Не имея возможности перечитать свежие записи в Анналах, я помнил лишь случившееся в самые последние дни. При этом мои воспоминания о том, что было до нашего прихода на восток, оставались ясными.
Меня это пугало. И сбивало с толку.
Почему я забываю свою нынешнюю жизнь?
Тем не менее частичной компенсацией за потерю памяти была близость с Озорным Дождем, пусть и без некоторых привилегий брака.
Была полночь. Только узкий серп луны освещал ночной лагерь. Взятые носились туда-сюда. Темнота меня не беспокоила. Зачем мне свет, если я гриб?
После заката лагерь покинуло несколько небольших групп. Это могло означать, что сапа готова к использованию, – вот только солдаты направлялись вовсе не к ней, а в лесные дебри, как будто Озорной Дождь решила окружить крепость и не позволить никому из ее обитателей сбежать, когда праведный гнев обрушится на их головы. Мои подозрения вскоре окрепли – Хромого отправили наблюдать за крепостью с воздуха.
Раздав последние указания, Озорной Дождь вернулась ко мне. Вместе со мной ее дожидались Куронеко и Широнеко.
Охотницы сильно волновались. Примерно как перед первой брачной ночью.
Моя любовь сказала:
– Пора.
Куронеко ответила:
– Да, сударыня.
Обе девушки забрались на ковер.
Озорной Дождь спросила меня:
– Муженек, ты никак в землю врос? Хочешь все пропустить?
– Э… нет. Лечу.
Мы летели в пятидесяти футах над самыми высокими уцелевшими деревьями в сторону гранитной крепости.
– А где дети? – спохватился я. – Почему не с нами?
– Заняты.
Значит, блуждают по теням.
Озорной Дождь остановилась у самого барьера. Всем было не по себе. Наверху крепости одиноко светил огонек. Казалось, внутри не беспокоятся о возможном нападении.
Я не видел ничего уже на расстоянии вытянутой руки.
Где-то в лесу передвигались солдаты, летали Взятые, обмениваясь друг с другом информацией…
– Приготовьтесь! – прошептала Озорной Дождь. – Закройте глаза! Три… два… один…
Я успел прикрыть глаза рукой, но меня все равно ослепила бледная вспышка.
Одна из охотниц выругалась, что было само по себе удивительно.
– Началось, – сказала моя благоверная.
Вспышка была сигналом.
В сотне ярдов за барьером вздыбилась земля. Из-под земли полился зловещий свет, окрасив все в красно-черные тона. Сразу стало понятно, что обитатели замка приготовили засаду.
Из-под земли появились не солдаты, а Анко в демонической форме. Прыгая от одного теневого горшка к другому, он стремительно и жестоко расправлялся с затаившимися врагами.
Я улавливал лишь нечеткие эпизоды. Слишком многое происходило разом. Тут и там взрывы открывали солдатам путь наверх.
Человек-гриб был удивлен не меньше защитников крепости. У него и мысли не возникло о том, что подземных ходов может быть несколько.
За шесть минут вся территория внутри барьера, не считая самой крепости, перешла во владение Госпожи и ее наместницы Озорного Дождя. Несколько сильных колдунов-воскресителей отправились в мир иной.
Со своего поста я мало что видел. Но мне и не нужно было видеть, чтобы понять: моя жена нанесла врагам империи очередной удар, еще более тяжелый, чем в Хонно.
– Отлично, – прошептала Озорной Дождь. – Превосходно.
Она направила ковер вниз и в сторону от барьера. Через считаные минуты я оказался нос к носу с кошмаром, которого ждал уже несколько дней.
Мы приземлились у входа в сапу. Озорной Дождь сошла с ковра, Куро и Широ – за ней. Все трое повернулись ко мне.
Охотницы были еще подростками, но нисколько не боялись темноты и сырости. Моя жена тоже не придавала большого значения прогулке по сапе. Кто же из нас тогда маленькая плакса?
Ну уж дудки, Костоправ не ударит в грязь лицом.
Иначе ему будут это припоминать ежедневно ближайшую тысячу лет, ну, или, по крайней мере, до того, как он попадет в руки Землероя.
Костоправ сглотнул и отправился в грязную темноту.
Клянусь богами: вытащив свою перепачканную задницу из-под земли, я услышал пение сверчков. Я был настолько ошеломлен, что забыл обернуться и помочь девушкам. А еще я забыл, что для сверчков сейчас не сезон.
Под защитным куполом времена года вообще не менялись. Это был своего рода гигантский парник, где всегда стояла урожайная пора.
Безусловно, это настоящее чудо. Но я еще не очухался от прогулки по сапе. Потребовалось время, чтобы понять: сражение закончилось. Мою жену обступили дети и кот. Я не гадал, откуда они взялись. Едва заметил, как Куро и Широ указали на крепость, болтая на языке, о существовании которого, по идее, не могут знать современные дети.
Хотелось помыться. Отлежаться в горячей ванне. Вот только… для этого нужно было еще раз проползти по сапе. Разве что…
– Дорогая, может, нам с детьми поселиться здесь? Место красивое, рядом ни души, никто не станет беспокоить по пустякам.
Весьма противоречивое суждение, учитывая, что прямо сейчас мы активно беспокоили нынешних жителей.
Вместо смешков и шуточек я поймал странные взгляды Озорного Дождя и охотниц, как будто невзначай затронул неудобную тему.
Тогда я опустился на землю и мигом уснул, невзирая на грязь и сырость.
Возможно, мне помогли.
Когда я проснулся, горизонт на востоке уже рыжел. Наступало утро. Еще немного, и станет ясно, что оказалось в наших руках.
