– Вы только что оставили одного человека присматривать за целым комплексом. В такой ситуации разве я могу отказать вам и при этом сохранить самоуважение?
– Многие именно так и поступили, – заметила Неро.
– Сколько именно? Какая часть от всех?
– Соглашаются остаться больше половины, – сказала Клаузен. – Такой процент тебя устраивает?
– Но ты говорила, большинство проснувшихся знает, на что идет. А я до сих пор не знаю.
– И ты полагаешь, это что-то меняет? Дает тебе право на поблажку? Так я повторю: не дергайся. Если хочешь, возвращайся в ящик, мы и без тебя обойдемся.
– Главное – понять, – добавила Неро, – что обещанное будущее не настанет. По крайней мере еще несколько столетий, пока мы не выкарабкаемся из этой ямы. А «срок хранения» спящих не бесконечен. Думаешь, оборудование никогда не отказывает? И «квартирант» остается в порядке, когда ломается его ящик?
– Конечно не думаю.
– Когда возвращаешься в спячку, ты тем самым делаешь ставку на событие, которое может никогда не произойти. А если решаешь бодрствовать, получаешь хоть какую-то определенность. Утешишься хотя бы тем, что до самой смерти делал что-то полезное и осмысленное.
– Я бы не отказался узнать почему, – произнес Гонт.
– Кто-то же должен за всем присматривать, – пояснила Неро. – Вышки обслуживаются роботами, но кто позаботится о роботах?
– Я не это имел в виду. Почему все должны спать? Почему это так важно, черт побери?
На приборной панели замигала лампочка. Клаузен прижала к голове наушники. Через несколько секунд Гонт услышал ее слова:
– Вас поняла, курс три-два-пять. – И еле слышно процедила: – Вот гадство! Только этого нам не хватало!
– Это было не погодное предупреждение, – сказала Неро.
– Что происходит? – спросил Гонт, когда вертолет заложил крутой вираж и море поднялось ему навстречу.
– Тебе беспокоиться не о чем, – буркнула Клаузен.
Вертолет лег на новый курс и выровнялся. Теперь, как показалось Гонту, он летел выше и быстрее – двигатель шумел громче, а на панели засветились индикаторы, прежде остававшиеся темными. Зазвучали тревожные сигналы, но Клаузен выключила их с безразличием человека, привыкшего летать в опасных ситуациях и точно знающего, что́ вертолет способен выдержать, а что́ нет, причем, наверное, даже лучше самого вертолета, ведь тот, по большому счету, всего лишь тупая машина. Справа и слева исполинами на широко расставленных ногах мелькали вышка за вышкой – сперва часто, затем все реже. Видимость ухудшилась, и Гонт мог разглядеть лишь серую морскую равнину, исчерканную пенистыми гребнями волн. Растревоженная ветром вода напоминала шкуру огромного зверя, с жуткой неутомимостью чередующего вдохи и выдохи.
– Смотри! – Неро показала направо. – Это пробойное свечение. Вот черт! Я-то думала, мы его обогнем, не приближаясь.
Клаузен снова развернула вертолет:
– Я тоже. Или мне дали ошибочный курс, или сейчас происходит несколько вторжений.
– И уже не в первый раз. Они всегда вылезают в плохую погоду. Почему?
– Спроси у машин.
Гонт лишь через несколько секунд сумел разглядеть то, что уже заметила Неро. Где-то на границе видимости участок моря словно осветился изнутри – мазком желтоватой зелени на серо-белом фоне. Вспомнилась картинка из полузабытой детской книжки: из моря всплывает сказочный подводный дворец, облепленный светящимися ракушками, окруженный стайками русалок и похожих на драгоценные камни рыб. Но сейчас Гонт ясно понимал: в том, что происходит под желтовато-зеленым мазком, нет ничего даже отдаленно волшебного или таинственного. И его боятся Клаузен и Неро.
– В чем дело? – спросил он.
– Что-то пытается пробиться, – ответила Неро. – То, чего мы рассчитывали избежать.
– Но действует несогласованно, – сказала Клаузен. – Мне так кажется.
Вокруг светящегося пятна шторм бушевал с удвоенной яростью. Море кипело и пенилось. Гонта раздирали два желания. Первое – чтобы вертолет развернулся и дал ему возможность увидеть происходящее под волнами. А второе – оказаться отсюда как можно дальше.
– Это оружие? Или оно как-то связано с войной, о которой вы говорили?
Прямого ответа он не ожидал, уж от Клаузен точно. Поэтому удивился, когда она пояснила:
– Вот так они до нас и добираются. Пытаются пропихнуть эти штуковины через границу. Иногда получается.
– Оно разваливается, – сообщила Неро. – Ты права – для чистого пробоя сигнал слишком слабый. Наверное, большие помехи на границе.
Желто-зеленое пятно с каждой секундой уменьшалось, словно волшебный город снова опускался в глубину. Гонт зачарованно смотрел, как на поверхность вырывается нечто длинное, светящееся, похожее на хлыст. Дернулось, разворачивая кольца, будто ловило что-то в воздухе, и втянулось обратно в пенящийся хаос. Затем медленно потускнело, и штормовые волны приняли обычный вид; тот клочок океана, где возникло свечение, стал неотличим от окружающей поверхности.
Гонт принял решение. Он присоединится к этим людям, примет условия их сделки – какие есть. Не потому, что хочет этого, осознал важность их работы или решил, что у него на эту работу хватит сил, а потому, что в противном случае выставил бы себя трусом и слабаком, не желающим подчинить свою жизнь альтруистической миссии. Он прекрасно понимал, что это нелепый довод, но все же принял его.
Уж лучше казаться самоотверженным, пусть даже мысли о будущем рождают горчайшее чувство отчаяния, потери и несправедливости.
О своем решении Гонт объявил на третий день после пробуждения. В эти дни он почти ни с кем не разговаривал, кроме Клаузен, Неро и Да Сильвы. Остальные работники на этой платформе иногда признавали его существование – в столовой бросали ему пару слов, когда он стоял в очереди, но было ясно, что они не готовы относиться к нему как к полноценному человеку, пока он к ним не присоединится. До тех пор он будет кем-то вроде призрака, застрявшего в мрачном чистилище между измученными живыми и замороженными мертвыми. Гонт их понимал: какой смысл знакомиться с потенциальным товарищем, если тот может в любой момент передумать и вернуться в ящик? Но одновременно испытывал сомнения: а сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к новой жизни и стать для них своим?
Он отыскал Клаузен, когда та в одиночестве мыла кружки в подсобке.
– Я принял решение, – сообщил он.
– Какое?
– Остаюсь.
– Хорошо. – Она поставила чистую кружку на полку. – Завтра тебя включат в полное расписание дежурств. Будешь напарником у Неро. На тебе мелкий ремонт оборудования и обслуживание роботов. Приходи в столовую к восьми утра, Неро уже будет там с инструментами и приборами. И позавтракай как следует: работать предстоит без перерыва на обед.
