Клаузен направилась к выходу.
– И это все? – удивился Гонт.
Она взглянула на него с удивлением:
– А ты ожидал чего-то другого?
– Вы меня разбудили, сказали, что мир превратился в дерьмо, пока я спал, затем предложили выбор: остаться с вами или вернуться в ящик. И я согласился работать с вами, очень хорошо понимая, что тем самым лишаю себя всякого шанса увидеть что-либо, кроме этого нищего и убогого будущего. Отказываюсь от бессмертия, от всякой надежды на лучший мир. Ты сказала, что у меня впереди… лет двадцать – тридцать?
– Около того.
– Я отдаю вам эти годы! Разве это не стоит сущей малости? Разве я не заслуживаю, чтобы мне просто сказали спасибо?
– Думаешь, ты особенный, Гонт? Обладаешь чем-то таким, о чем мы и мечтать не смели?
– Знай я заранее, ни за что бы не согласился лечь в спячку. Не принял бы таких условий.
– Ну да, ну да. – Она кивнула с таким серьезным видом, словно он выложил железный аргумент, меняющий правила игры. – Я поняла. Ты имеешь в виду, что для всех нас, для остальных, это было легко? Мы уснули, зная, что нас могут разбудить для обслуживания спящих. И благодаря этому знанию у нас по пробуждении не было никаких проблем с адаптацией. Ты это имел в виду?
– Я имел в виду лишь то, что между нами есть разница.
– Если ты действительно так думаешь, Гонт, то ты еще большая мразь, чем я предполагала.
– Ты разбудила меня. Ты выбрала именно меня. Это не случайно. Если сейчас действительно спят два миллиарда человек, то шанс выбрать кого-либо из первых двухсот тысяч – микроскопический.
– Я же говорила: у тебя есть нужные навыки и знания.
– Которыми может овладеть любой, если дать ему достаточный срок. Неро, очевидно, смогла. Да и ты наверняка тоже. Значит, должна быть другая причина. А поскольку ты упорно твердишь, что это я во всем виноват, могу предположить: ты решила меня таким способом наказать.
– По-твоему, у нас есть время на подобные игры?
– Не знаю. Однако с момента пробуждения ты обращаешься со мной, как с врагом. И я пытаюсь выяснить почему. И считаю, сейчас самое время рассказать мне, что происходит на самом деле. Не только о спящих, но и обо всем остальном. О том, что мы видели на море. О причине всего этого.
– Думаешь, ты к этому готов, Гонт?
– А ты как считаешь?
– Никто не был готов.
Следующим утром он подошел с подносом к столу, где сидели три смотрителя. Они уже поели и теперь разговаривали, потягивая из кружек напиток, который здесь согласились называть кофе. Гонт сел с краю и поприветствовал их кивком. Они быстро свернули беседу, допили кофе и ушли, оставив его в одиночестве. С ним никто не заговорил, и лишь один из троицы, проходя мимо, буркнул:
– Ты уж не пойми это превратно.
Интересно, а как можно такое понять?
– Я остаюсь, – негромко произнес он. – Я сам принял решение. Чего еще от меня ждут?
Он молча доел завтрак и отправился на поиски Неро.
– Полагаю, задание тебе дали, – приветливо сказала она, уже одетая для уличной работы. Рука все еще оставалась забинтованной. – Вот, держи. – Она вручила Гонту тяжелый набор инструментов, каску и свернутый комбинезон из светло-коричневой, в пятнах смазки ткани. – Одевайся и приходи к северной лестнице. Высоты боишься?
– Если скажу, что боюсь, это что-то изменит?
– Пожалуй, нет.
– Тогда скажу, что почти не боюсь, если нет риска падения.
– Этого я гарантировать не могу. Но держись рядом, делай, что я скажу, и все будет в порядке.
После возвращения Неро погода немного улучшилась и, хотя все еще дул резкий восточный ветер, серые облака почти рассеялись. Небо заполнилось бледной зимней голубизной, не запятнанной инверсионными следами самолетов. На горизонте тускло поблескивали на солнце металлические верхушки дальних вышек. Чайки и желтоголовые бакланы кружили в теплых потоках воздуха, проносились между массивными опорами и устраивали шумные склоки из-за объедков. Вспомнив, что некоторые птицы живут очень долго, Гонт задумался: а заметили ли они перемены? Наверное, их крошечный мозг вообще не воспринимал существование цивилизации и техники как нечто особенное, поэтому для них этот минимально населенный людьми мир ничем не отличается от прежнего.
Несмотря на холодность коллег, Гонт был в хорошем тонусе и ему не терпелось доказать свою полезность. Он старался не выдавать своего страха, шагая следом за Неро по скользким от пролитой смазки подвесным дорожкам, карабкаясь по лестничным колодцам и наружным лестницам с холодными как лед металлическими ограждениями и перекладинами. У обоих на поясе был страховочный ремень с карабином, но Неро своим за весь день воспользовалась лишь раз или два, и Гонт, чтобы не выглядеть слабаком, следовал ее примеру. То, что она осталась, по сути, однорукой, почти не мешало ей даже на лестницах, по которым она поднималась и спускалась с безрассудной, по мнению Гонта, лихостью.
Они действительно занимались ремонтом роботов. По всей вышке, как снаружи, так и внутри, различные машины выполняли бесконечную черную работу. Большинство из них были очень простыми, созданными для выполнения одной конкретной функции; они легко поддавались починке. В наборе инструментов имелись и запчасти – оптические матрицы, датчики наличия, подшипники и сервомоторы. Гонт понимал, что запас таких запчастей не может быть велик. Но на платформе имелась мастерская для реставрации основных компонентов, поэтому смотрители могли бы продолжать работу еще два-три столетия.
– Мы не думаем, что понадобится столько времени, – сказала Неро, продемонстрировав Гонту, как надо менять плату робота. – Они к тому времени или победят, или проиграют, а у нас будет только один способ это узнать. Однако до тех пор нам нужно держаться и латать дыры.
– Кто такие «они»?
Но Неро уже полезла вверх по другой лестнице, и ему пришлось карабкаться следом.
– Клаузен меня недолюбливает, – сказал Гонт, когда поднялся на площадку выше и отдышался. – По крайней мере, у меня такое впечатление.
Они стояли на одной из опоясанных мостками платформ: серое небо наверху, серые волны внизу. Здесь к запахам масла и озона примешивался запах водорослей. Словно океан постоянно напоминал людям, что они ютятся безнадежно далеко от суши на хрупкой конструкции из металла и бетона. Почему запах водорослей так силен, Гонт понял, увидев привязанные к опорам зеленые плоты: водоросли (или нечто, внешне от них неотличимое) выращивались на подводных решетках, с которых периодически снимался урожай. Все, потребляемое на вышках, от еды и напитков до самых необходимых лекарств, выращивалось или вылавливалось в море.
– У Вэл есть на то причины, – сказала Неро. – Но ты особо не переживай. Ничего личного.
Гонт впервые услышал имя Клаузен.
