Направляясь к выходу, пытаюсь оценить настроение толпы. Похоже, решение будет не в пользу женщины. Надеюсь, врачи, санитары и «богомолы» успели сделать для преступницы немало и, если у нее крепкий организм, она выкарабкается и без лекарств.
Гадаю, как быть дальше, и тут кто-то теребит мой подол. Пацаненок, который вечно за мной таскается. Нащупываю в кармане увесистый кругляш. Думаю о багровом свете, о его красоте. Глаз – мое бремя и окно в мир, но так было прежде. Теперь-то какой с него прок?
И я велю мальцу открыть ладошку.
ARC, новый журнал, возникший под крылышком у «New Scientist», предложил мне написать рассказ об относительно близком будущем. Я к тому времени уже начал цикл «Poseidon’s Children» и увяз в нем с головой, поэтому счел вполне уместной идею отвлечься и взглянуть на земные события середины XXI века. Антуражем стало нечто вроде транзитного лагеря, где мигранты, изгнанные с родных мест климатическими изменениями и ресурсным голодом, зарабатывают себе на прокорм с помощью дешевой и повсеместно распространенной технологии телеприсутствия. Они выполняют простейшие задачи в самых отдаленных уголках планеты, а в данном случае еще и на Луне. Это почти чистая «фантастика сегодняшнего дня» – все, что требуется для реализации представленных идей, уже есть либо в нашем быту, либо на чертежных досках.
Старик и марсианское море
Кроме нее, в чреве корабля – только грузовые контейнеры и измазанные грязью устройства. Юкими достала из ранца своего компаньона. Его подарила на тринадцатый день рождения старшая сестра. Произошло это незадолго до отлета Ширин с Марса, так что компаньон стал не только подарком на день рождения, но и прощальным подарком.
Компаньон оказался не самым умным на свете. Да, он выполнял стандартные записывающие функции, обрабатывал и сортировал заметки Юкими, но, когда разговаривал с ней, девочке не казалось, что под цветастой – а теперь уже захватанной – картонной обложкой скрыт живой ум. А когда компаньон пытался завести с ней беседу, когда изображал друга или даже сестру, по-настоящему человеческие реплики ему не удавались. Впрочем, Юкими не жаловалась. Компаньон был и оставался подарком Ширин. Даже если не позволять ему разговаривать – Юкими пресекала разговоры, только если очень хотела что-то выяснить, – его можно использовать для записи своих мыслей и наблюдений, а еще как окно в дополненную реальность. В семнадцать лет она получит законное право на имплантаты, а с ними – прямой доступ к безбрежному морю всеобщего знания. Пока же придется довольствоваться сияющим порталом в виде компаньона.
– Все, дело сделано, – сказала Юкими компаньону. – Сколько раз мы подначивали друг друга пробраться на корабль, а сегодня я впрямь осталась в грузовом отсеке после закрытия люков. И теперь мы в воздухе. – Юкими замолчала и на цыпочках подошла к грязному, исцарапанному иллюминатору, за которым медленно удалялся дом. – Я вижу Шалбатану, Ширин. Отсюда она кажется куда меньше. Я вижу парк Саган, мостовую, школу. Поверить не могу, что там – весь наш мир, что, кроме него, мы ничего не знали. Впрочем, тебе такие чувства наверняка знакомы.
Разумеется, Юкими говорила не с Ширин, а только с компаньоном. Но она с самого начала привыкла делать заметки так, будто рассказывает новости сестре, и привычке этой не изменила.
– Если бы с тобой не играли в ту игру, у меня ничего не получилось бы, – продолжала Юкими. – Даже так мне было непросто. В доки-то я легко проникла – после твоего отъезда они почти не изменились, – а вот на корабль попасть оказалось сложнее. Я дождалась момента, когда поднимется суматоха, когда все засуетятся, стараясь вовремя загрузить корабль. Тогда я и рванула внутрь, лавируя между роботами и докерами. «Ну что ужасного может случиться? – думала я. – Ну найдут меня, ну домой отправят. Если проберусь на борт, страшнее уже не будет. Рано или поздно меня все равно найдут». Ты сейчас, наверное, качаешь головой, не понимая, в чем смысл затеи. Но тебе, Ширин, хорошо. Ты на другой планете, занята работой и всего этого не видишь. А я торчу здесь, мне даже в дополненную реальность нельзя. Вот я и совершаю глупый детский поступок – убегаю из дома. Ты сама виновата, ты показала, как легко просочиться на борт корабля. Так что будь готова взять на себя часть ответственности.
Долго стоять на цыпочках тяжело, и Юкими опустилась, встав на полную ступню.
– Я не ребенок и знаю, что ничего не изменится. Они как заведенные твердят, что у меня все будет хорошо, а я знаю, что не будет. Они говорят именно то, что я слышать не хочу. «Дело не в тебе, дело в нас. Мы тебя любим, дорогая доченька, просто мы стали друг другу чужими». Словно такие объяснения исправляют ситуацию. Боже, как я ненавижу свою жизнь!
Корабль резко накренился, будто пробил герметический пузырь вокруг Шалбатана-Сити и окрестностей. Едва уловимое сопротивление – и они прорвались. Пузырь мгновенно восстановился, и пригодный для дыхания воздух не вылетел в разреженную атмосферу.
– Ну вот, я во внешнем мире, – проговорила Юкими, снова вставая на цыпочки. – По ту сторону пузыря. Так далеко от дома меня еще не заносило.
Солнце отражалось от поверхности пузыря, окрашивая его в бледно-розовый цвет. Дом Юкими и весь знакомый ей мир остались в розовом пузырьке, вроде дешевого пластмассового шарика со снегом вокруг Эйфелевой башни, который ее тетя прислала из Парижа.
И тут ее накрыло. Не головокружительное чувство приключения, которого она ждала, а мучительное чувство ошибки. Словно осознать эту ошибку Юкими смогла только за пределами пузыря.
Вот только исправляться было уже поздно.
– Ширин, я поступаю правильно. Очень прошу, скажи, что я поступаю правильно!
Прижимаясь спиной к стене грузового отсека, Юкими села. Себя ей было жаль до слез, но плакать не хватало сил. Стоило бы поесть, но припасенное в ранце яблоко аппетита не вызывало. Юкими закрыла компаньона, выпустила его из рук, и тот упал на металлический настил. При падении наверняка загнулись уголки страниц, а на обложке появились новые вмятины. Почувствовав настроение хозяйки, мультяшные герои на ранце решили подбодрить ее и начали петь и плясать.
Юкими мяла ранец, пока они не заткнулись.
Девочка прислушалась к гулу двигателей. Теперь он звучал иначе, ведь воздух был куда разреженнее и холоднее, чем под куполом Шалбатана-Сити. В школе говорили, что до начала перемен воздух был еще разреженнее. Долго дышать таким никто не мог.
Хорошо, что в грузовом отсеке воздуха достаточно: до конца полета хватит. По крайней мере, так говорила Ширин, а Ширин никогда не врет. Не врет ведь?
– По-моему, что-то происходит, – сказала Юкими компаньону. – Мы меняем курс.
Целых восемь часов корабль летел стабильным, ровным курсом. Внизу бесконечным ржавым полотном тянулся тоскливый, дикий Марс. Взрослые вечно твердили, что планета перенаселена, но сейчас Юкими видела, что между теплыми, влажными пузырями поселений еще много свободного места. Помимо бледных, прямых как стрела царапин – редких дорог и трубопроводов, – с начала полета попадалось крайне мало признаков цивилизации. Конечно, если не считать бесчисленных озер, которые создал дождь, созданный людьми, но Юкими не относила озера к цивилизации. Как можно думать, что мир перенаселен или хотя бы начинает становиться перенаселенным, она понять не могла.
