Мерлин догадывался почему. В такой дали от Когорты у них не было никаких шансов на спасение. А поврежденный корабль мог поддерживать жизнь уцелевших лишь на какое-то время. Иными словами, выбор смерти: кому помедленнее, кому побыстрее, кому полегче.
Мерлин задумался: что выбрал бы он сам?
– Отыщи мне чертежи этой модели корабля-поглотителя, лучшие, какие сможешь, и найди шлюз, расположенный как можно ближе к командной рубке. – Мерлин коснулся груди, словно напоминая себе о собственной уязвимости. – Сила и мудрость, как же я ненавижу корабли-призраки!
– Тогда почему ты собираешься туда?
– Потому что больше кораблей-призраков я ненавижу лишь одно – не знать, где я нахожусь.
Скафандр оказался тесен в тех местах, где прежде ничего не жало. Лицевое стекло запотело от дыхания, легкие уже работали с двойной нагрузкой. Он не надевал скафандр много недель, если не месяцев, и тот показывал, что Мерлин потерял форму и нуждается в планетной силе тяжести, чтобы мышцы заново научились работать.
– Ладно, – сказал Мерлин. – Открывай люк. Если я не вернусь через час, найди большую луну и высеки на ней мое имя.
– Ты уверен, что не хочешь прихватить с собой прокторов?
– Спасибо, но один я управлюсь быстрее.
Мерлин вошел в чужой корабль. Скафандр вспыхнул неоновыми пятнами – движущийся пузырь света, делавший все вокруг и знакомым, и чуждым одновременно. Корабль-поглотитель, огромный по размерам, был устроен так, что внутри его можно было перемещаться по прямой лишь недолго. Уровень вверх, уровень вниз, каждый поворот – все это уводило Мерлина все дальше от шлюза и сомнительного убежища – его собственного корабля. Мерлин собрался с духом, готовясь увидеть трупы, но пока что не встречал их. Это означало, что выжившие действительно были. Возможно, не много, но достаточно, чтобы собрать мертвых и сделать что-нибудь с телами.
Постепенно Мерлин пришел к выводу, что корабль все-таки был именно тем, чем выглядел, а не ловушкой. Скафандр начал казаться не таким уж тяжелым бременем, дыхание выровнялось. Теперь Мерлин находился неподалеку от командной рубки: там не потребуется много времени, чтобы понять, есть ли на корабле полезная для него информация.
Ему нужны были карты получше. После пары участков с турбулентностью свирель «Тирана» повредилась, и теперь, входя в Паутину и выходя из нее, Мерлин отчаянно молился об удаче. Корабли-поглотители не могли пользоваться Паутиной, но любой приличный капитан и поныне ценил точные карты древней транспортной сети. Ее мерцающие коридоры ускоренного пространства-времени, если идти параллельно им, обеспечивали укрытие, маскируя сигнал корабля. А еще, зная расположение главных хабов и узлов Паутины, ты получал ключ к древним реликвиям и технологическим сокровищам.
Мерлин остановился. Напротив него была дверь одного из анабиозных хранилищ: туда могли отступить выжившие члены экипажа после отказа последних систем жизнеобеспечения. Поколебавшись немного, Мерлин вошел в хранилище. Из-за вакуума здесь было не холоднее и не тише, чем повсюду на корабле. Но ему почудилось, будто холод усилился.
Капсулы стояли с обеих сторон хранилища, по шесть в ряд, и уходили в высоту дальше, чем достигал свет фонаря Мерлина. Если этот корабль-поглотитель походил на его собственный, тут были тысячи капсул. Панели, сообщающие о статусе каждой из них, не светились, Мерлин проверил укрытие с помощью тепловизора – температура повсюду была одинаковой. Он двинулся вдоль рядов, проводя пальцами по именам на панелях. Коростель… Козодой… Распространенные в Когорте имена. Некоторые вызывали воспоминания о людях, которых он знал. Одни приходились ему коллегами или друзьями, другие – даже кем-то большим. Он знал, что если будет достаточно долго осматривать хранилище, то наткнется и на Мерлина.
Не такое уж редкое имя.
Последняя милость: когда эти люди уходили в анабиоз, они, должно быть, цеплялись за надежду на спасение. Слабая надежда, но лучше, чем никакой. Мерлину хотелось думать, что их последние мысли были спокойными.
– Извините, что не пришел раньше, – прошептал Мерлин, хотя с тем же успехом мог бы кричать – ничто не изменилось бы. – Я опоздал к вам. Но я свидетельствую о том, что произошло с вами, и обещаю, что справедливость восторжествует.
Со смятением в душе он покинул хранилище и направился в командную рубку. Панели управления были обесточены и темны, как он и ожидал, но, по крайней мере, трупов здесь не было. Мерлин некоторое время изучал панели, проверяя, не видать ли мин-ловушек, потом вытянул из рукава скафандра кабель. У кабеля был стандартный разъем Когорты, и Мерлин легко подключился к ближайшей панели.
Сперва ничего не происходило, но скафандр продолжал посылать в панель энергию и информационные импульсы, и через несколько минут на поверхности панели засветились индикаторы – сперва слабо, затем все ярче. Мерлин устроился в кресле, поставил локоть на панель, а кулаком подпер подбородок под кольцом шлема. Он думал о том, что придется долго ждать, прежде чем удастся выкопать из застывшей архитектуры что-нибудь полезное. По панели на щитке шлема скользили ветвящиеся схемы, демонстрируя активные регистры памяти и их предположительное содержание. Мерлин лишь бегло проглядывал их. Он решил не отвлекаться ни на что, кроме карт, за которыми пришел. Жизнь экипажа, сведения об их культуре, известные этому кораблю системы и планеты, выдержанные им сражения, – возможно, при других обстоятельствах все это заинтересовало бы его. Но сейчас требовалось отбросить все лишнее и сосредоточиться.
Он отыскал навигационные файлы. На каждом древе были тысячи ветвей, в каждой ветви – миллионы документов, но хорошее знакомство с базами данных Когорты позволило Мерлину отбросить большую часть увиденного. Он продолжал искать, напевая под нос старую песенку с Изобилия, чтобы подбодрить себя. Постепенно работа замедлилась, и Мерлин замолчал. Когда в его душу уже начало закрадываться разочарование, он наткнулся на серию карт Паутины, превосходивших по качеству все, что у него было для этого сектора. Через несколько секунд данные перекочевали в скафандр и далее – в память его корабля.
Удовлетворенный найденным, он начал выходить из системы.
И тут внутри его что-то дернулось.
Мерлин вернулся назад и стал рыскать по каталогу, пока не отыскал подборку материалов, за которые зацепилось подсознание, пока сам он был сосредоточен на картах.
«Изучение и анализ свирели».
А дальше – множество разделов и подразделов, относящихся к изучению и испытаниям функционирующей свирели. Мерлина пробрал озноб.
Что-то ткнуло его в спину, прямо под округлый горбик системы жизнеобеспечения. Мерлин сделал единственное, что ему оставалось в этой ситуации, – медленно повернулся, поднимая руки в древнем жесте. Провод натянулся, выскочил из разъема и нырнул в свое укрытие внутри рукава.
На Мерлина смотрел другой скафандр. За щитком виднелось женское лицо. А тыкали в него пистолетом.
– Ты меня понимаешь?
