«Можно ли понять, что ты уже достиг пола?» – спрашивал себя Джон. Некоторые мыслители считали, что полной уверенности никогда не будет. Можно лишь продолжать испытывать ковер на прочность, тянуть за разные нитки, чтобы проверить, насколько прочно они вплетены. Если через десятки или тысячи лет узор останется целым, мы предположим, что итоговая мудрость обретена. Но точно знать невозможно. В 10 001 году может быть сделано пустяковое наблюдение, совершенно невинное с виду, которое в конце концов докажет, что внизу лежит еще один слой.
Так можно продолжать до бесконечности, никогда не обретая уверенности.
Или – как полагали другие мыслители – итоговая теория может обладать собственной гарантией подлинности, золотой нитью логического обоснования, вплетенной в математический язык, с помощью которого она выражена. Сама природа теории может означать, что на более глубокое описание Вселенной рассчитывать не следует.
Но и тогда ты будешь делать наблюдения. Ты будешь испытывать ее на прочность.
Джон продолжал учиться. М-теория стала далеким и незначительным препятствием, заслоненная устрашающими объединенными теориями, которые пришли ей на смену. Эти теории затрагивали не только вещество и пространство-время, но также сознание, энтропию, информацию, сложность и рост реплицирующихся структур. На первый взгляд казалось, что они описывают все значимые аспекты Вселенной.
Но каждая из них, в свою очередь, оказалась несовершенной, неполной, противоречащей наблюдениям. Ошибка в расчетной массе электрона, в двадцать втором знаке после запятой. Расхождение между наблюдаемым и расчетным отклонением света звезд вблизи вращающейся черной дыры, на одну десятитысячную долю. Едва заметное несовпадение между расчетными и наблюдаемыми свойствами инерции в высокозаряженном пространстве-времени.
В комнате было много ковров, и у Джона кружилась голова при мысли, что между ним и полом еще много слоев. Конечно, он далеко продвинулся, но оттого лишь острее понимал, какой долгий путь ему еще предстоит.
Сущность время от времени переделывала его, обращая старение вспять, чтобы у него хватило времени на изыскания. Но с каждым скачком понимания все ближе становились фундаментальные ограничения органического человеческого мозга, сплетенного из нескольких сотен миллиардов нейронов, втиснутых в крошечную костяную коробку.
– Ты можешь остановиться сейчас, – сказала Сущность на сотый год его поисков.
– Или что? – спокойно спросил Джон.
– Или мы продолжим с некоторыми изменениями.
Джон согласился. Это означало, что он на время перестанет быть человеком, но, учитывая, как далеко он зашел, цена казалась вполне приемлемой.
Пришельцы закодировали имеющиеся структуры его разума в таком же теле, как у них. Для Джона переход в механистический субстрат мыслящего кристалла оказался совершенно безболезненным, тем более что Сущность заверила его в полной обратимости процесса. Избавившись от ограничений плоти и масштаба, он продвинулся еще дальше. Отныне ему казалось, что, будучи человеком, он словно смотрел в телескоп с обратной стороны. По сравнению с чертогами разума, в которых он теперь обитал, его прежнее жилище казалось жалким и тесным, словно клетка для кроликов. Удивительно, что он вообще хоть что-то понял.
Но Джон еще не закончил.
Прошла тысяча лет. То и дело добавляя себе новые возможности, он превратился в километровый кристаллический курган на вершине горы Павлина. Он был намного больше любого из пришельцев, но этого следовало ожидать: он исследовал слои реальности, которые они давно нанесли на карту и из которых смиренно удалились. Однажды обретя понимание, Сущность больше не нуждалась в нем.
Теперь на Марсе были и другие люди. Джон в конце концов принял предложение Сущности – сотворить ему товарищей, и пришельцы создали детей, которые с тех пор выросли и стали сперва родителями, а затем бабушками и дедушками. Но когда Джон согласился на возрождение человечества, это не имело ничего общего с его потребностью в общении. Он слишком далеко ушел от других людей и уступил лишь потому, что Сущности явно хотелось развлечься, найти себе дополнительное занятие. Но даже несмотря на то что Джон не мог ассоциировать себя с кишащими вокруг новичками, он испытал удовольствие, потратив немного сил на их развлечение. Он изменил свою внешнюю структуру – которая использовалась только для самых тривиальных задач по обработке данных – и теперь напоминал изящный хрустальный дворец фей со шпилями, куполами и зубчатыми стенами. В сумерках он мерцал отраженным солнечным светом, бросая разноцветные отблески на бескрайние просторы нагорья Фарсида. У его подножия вилась желтая дорожка. Он стал объектом паломничества и пел для паломников, которые брели вверх и вниз по тропе.
Прошли тысячелетия. Разум Джона погружался все глубже.
Он сообщил Сущности, что преодолел восемнадцать парадигматических слоев реальности, каждый из которых потребовал обновления нейронных сетей, прежде чем смог полностью понять теорию со всеми ее следствиями и выявить изъян, который вел на следующий уровень.
Сущность ответила, что, насколько им известно, нынешнего уровня понимания Джона за всю историю достигли меньше пятисот других разумных существ.
И все же Джон не останавливался, сознавая, что во всех значимых аспектах теперь превосходит интеллект Сущности. Пришельцы помогали ему, руководили его преображением, но лишь смутно понимали, каково теперь быть Джоном. По их данным, до этой точки дошло меньше ста отдельных существ из ста разных культур и все они уже вымерли.
Сущность предупредила, что впереди лежат опасные воды.
Архитектурные изыски Джона вскоре стали непомерным бременем для хрупкой геологической структуры горы Павлина. Джон мог бы укрепить древний вулкан, чтобы тот выдерживал его растущие размеры и массу, но вместо этого решил полностью оторваться от земли. В течение двадцати шести тысяч лет он парил в густеющей марсианской атмосфере на батареях антигравитационных генераторов, большей частью принимая форму рояля «Бёзендорфер», воссозданного по его самым давним человеческим воспоминаниям. Он плыл над просторами Марса, одинокий, как облако, и время от времени наигрывал медленные мелодии, которые падали с неба раскатами грома.
И все же вскоре он стал слишком велик даже для атмосферы. Тепловыделение, ставшее результатом его мыслительных процессов, стало оказывать неблагоприятное влияние на климат Марса.
Настала пора покинуть планету.
В космосе он активно рос во все стороны в течение пятнадцати миллионов лет. Раскаленные голубые звезды рождались и умирали, пока он расправлялся с очередным крепким орешком. Человеческие цивилизации гудели вокруг, словно мухи. Он знал, что в них есть существа, которые тоже стремятся обрести понимание. Он желал им успеха, но с таким преимуществом на старте его никто не мог обойти. За прошедшие годы его плотность увеличилась, и теперь он состоял в основном из твердой ядерной материи. Затем он эволюционировал до субстратов из чистых кварков. К этому времени его гравитация стала огромной, и Сущность укрепила его могучими балками из экзотической материи, взяв их из заброшенной транспортной червоточины давно исчезнувшей культуры. Питание он получал от двойного пульсара; титанический часовой механизм служил лишь чистому процессу мышления.
