Тройка
Когда я добираюсь до дороги в Звездный городок, у меня начинается острая гипотермия. Симптомы мне знакомы со времен подготовки: первая стадия переходит во вторую – организм экономит тепло, кровь отливает от кожи, что приводит к ознобу и общей потере координации. Чуть позже устанут вазоконстрикторы и понизится тонус сосудов. Кровь хлынет к замерзшим конечностям, и из холода меня бросит в жар. Окончательно дезориентированный, я должен буду бороться, чтобы не пасть жертвой феномена так называемого «парадоксального раздевания». Одежды на мне сейчас немного – пижама и тонкая куртка, украденная у доктора Кизима, – но и в ней станет невыносимо жарко. Найдут меня в снегу, замерзшим насмерть.
Сколько я на улице? Час или два? Определить невозможно. Совсем как на «Терешковой», когда мы спали так мало, что день казался неделей. Знаю одно: сейчас еще ночь. После рассвета передвигаться будет сложнее, но до тех пор у меня есть время отыскать Нешу Петрову.
Я нащупываю в кармане металлический трофей, убеждаясь, что он на месте.
Словно вызванная прикосновением к трофею, из ночной тьмы ко мне с ревом катит безобразная машина. Желтая, с наклонным плугом. Я встаю так, чтобы оказаться в свете фар, и неуверенно поднимаю руку. Снегоуборка сигналит. Я отшатываюсь, чтобы не попасть под лезвия и дождь грязного снега, который машина бросает по сторонам.
Неужели снегоуборка проедет мимо? Нет, она тормозит и останавливается. Наверное, водитель думает, что сбил меня. Хорошо, что есть водитель: робот проехал бы мимо. На заплетающихся ногах я подхожу к кабине. Водитель свирепо смотрит на меня, не открывая окна. У него усы, шерстяная шапка, натянутая до самых ушей, и красный нос запойного алкаша.
– Мне нужно в город! – кричу я сквозь раздраженный рокот дизеля.
Водитель смотрит на меня, как на грязь, как на придорожный мусор, который нужно сгрести на обочину. На этой дороге, в такой дали от города нетрудно догадаться, откуда я взялся. Больница – заведение, дурдом, называйте как хотите – в ясную погоду маячила бы вдали: жутковатая клякса, неясная масса темных зданий, окруженных высоченной оградой с колючей проволокой.
Водитель приоткрывает окно буквально на дюйм:
– Помоги себе сам, братан! Иди обратно и согрейся.
– Не дойду я обратно. У меня переохлаждение начинается. Пожалуйста, отвези меня в Звездный городок! Платить мне особо нечем, но могу угостить.
Пальцы работают неловко, как дистанционный манипулятор из тех, что мы использовали на «Прогрессе». Я достаю из кармана куртки пачку сигарет и толкаю мятый, промокший прямоугольник в приоткрытое окно.
– Это все, что у тебя есть?
– Они американские.
Водитель бормочет что-то нечленораздельное, но сигареты берет. Открывает пачку, осматривает содержимое и принюхивается.
– Старые, да?
– Курить можно.
Водитель наклоняется, чтобы открыть пассажирскую дверь.
– Забирайся! Довезу тебя до первого перекрестка на окраине. Сразу, как машина остановится, ты вылезешь и дальше будешь добираться сам.
Я согласен на любые условия, только бы пару минут погреться в кабине. Пока я рассуждаю достаточно здраво, чтобы следить за развитием гипотермии. Вечным здравомыслие не будет.
Я залезаю в кабину, дыша глубоко и судорожно.
– Спасибо!
– Едешь только до окраины, – говорит водитель, словно я не понял его с первого раза. От него разит выпивкой. – Если тебя засекут в этой машине, мне не поздоровится.
– Не поздоровится нам обоим.
Водитель заводит мотор – снегоуборка оживает, с ревом вгрызаясь в снег.
– В Звездном городке тебя найдут. Не такой уж он большой. Глухая глушь, да еще поезда не ходят.
– Мне бы только до города добраться.
Водитель смотрит на меня, оценивая мою невзрачную одежду, неопрятные волосы и бороду.
– Дикая ночка намечается?
– Вроде того.
Водитель включает радио – государственную станцию, где транслируют классику. Сейчас у них Прокофьев. Я наклоняюсь вперед и понижаю звук, пока он не сливается с ревом мотора.
– Эй, я же слушал!
– Пожалуйста, до окраины города потерпи.
– Проблемы с музыкой?
– Типа того.
Водитель пожимает плечами – он больше прикидывается, чем действительно возражает. Неожиданно я пугаюсь – не упал ли трофей в снег? – и хлопаю по карману куртки. Но металлическая коробочка там, вместе с пропуском доктора Кизима.
Колоссальным волевым усилием я подавляю желание вытащить ее и повернуть ручку, чтобы заиграла музыка. Не потому, что смогу вынести эти звуки, а потому, что хочу убедиться в ее исправности.
Задние габаритные огни снегоуборки тают в ночи. Водитель сдержал слово – довез меня до заброшенного блокпоста в черте старого города, не дальше. Согреться было здорово, одежда начала сохнуть, но едва я вылез из кабины, холод пробрал до костей за считаные секунды. Пока мы ехали, метель стихла, но с молочного предрассветного неба еще падал снег.
В этот час Звездный городок словно вымирает. Свет в многоэтажках не горит – лишь изредка на фоне темного здания мелькнет бледно-желтый прямоугольник зашторенного окна. Дома стоят рядами, в отдалении от пересекающихся дорог, и выглядят тоскливо-одинаково. Их будто на станке наштамповали, не отличается даже партийная символика на торцах – те же лица, те же лозунги. На миг собственная затея кажется мне абсурдным бредом: Неша может жить в любом из этих зданий. Меня найдут прежде, чем я обойду все подъезды, высматривая на табличках ее имя.
Я показал водителю адрес, который выписал из городского телефонного справочника, лежавшего на столе у доктора Кизима. В каком направлении мне двигаться, водитель понятия не имел. Тот многоквартирный дом стоит рядом с вокзалом – мне придется обойти окрестные улицы.
– Я знаю, где вокзал, – говорю я водителю. – Я помню Звездный городок в его бытность закрытым учебно-тренировочным центром.
– Так ты в космической программе участвовал?
– Было дело.
Звездный городок. Город Звезд. Раньше в него не пускали без специального разрешения. Теперь, когда космическая программа «выполнила все поставленные задачи», это просто место, где живут, работают и умирают. Жилые микрорайоны вышли далеко за границы старого города. Блокпост стал заброшенной развалюхой, лаборатории и тренировочные базы – аскетичными общественными зданиями. Теперь в городе живет больше рабочих и колхозников, чем ученых, инженеров и бывших космонавтов.
Мне повезло протянуть так долго.
Выбрался я через брешь в ограде за одной из кухонь. Про нее я знал месяцев шесть – достаточно долго, чтобы убедить себя, что она не известна больше никому, не просматривается из административных кабинетов, не видна на камерах слежения. Существование бреши – удача, но без содействия доктора Кизима у меня мало что получилось бы. Не знаю, рассчитывает ли доктор Кизим, что побег удастся, но он, всегда относившийся к участникам полета на «Терешковой» лучше других врачей, очень помог мне своим безразличием. Я украл у него куртку – в метель это не бог весть что, но без нее я не дожил бы и до встречи со снегоуборкой, не то что до Звездного городка. Надеюсь, ему не очень попадет, когда кража откроется.
