– Не обедала. Как-то не успела…
– Там булочки свежие, вот только из пекарни принесли, и сливки я взбила к ягодам. А после полдника, если вам удобно, придут несколько девушек, выберете себе горничную.
– Да, горничная нужна… хорошо, скажем, через час будет вполне удобно.
Грузчики принесли новый манекен с черным платьем, а я отправилась навстречу булочкам.
Никаких особых инструкций от синьора Лаварди сегодня не последовало, разве что рекомендация по выбору маски, удивившая меня. Признаться, маску Кота я купила просто для комплекта и надевать ее не собиралась. Но мой консультант, перебрав и просмотрев все имеющиеся, все же вернулся именно к ней.
– Почему? – поинтересовалась я.
– Потому что кошки очень долго были одной из больших ценностей нашего города, – туманно пояснил он и более вдаваться в подробности не пожелал.
Ну и ладно, маска, белая с черным, сиреневым и нежно-бирюзовым, к платью подойдет. Удивительно вообще, как я быстро привыкла к жизни под маской. Сколько я в Венеции? Взглянув на календарь, пришла в ужас: шел пятый день. По первоначальному плану, через два дня нужно было бы отправляться в Рим, а вместо этого я арендовала дом на три недели.
В начале десятого вечера моя гондола медленно подплывала к Ка’Фоскари. Я в последний раз взглянула в зеркальце на пышную прическу, сооруженную мне новой горничной, поправила перо на угнездившейся в волосах крохотной шляпке и надела кошачью маску. Итак, меня ждут бал, ужин с оперными ариями и встреча с Пьетро Контарини. И я наконец узнаю, чего ради половина Венеции обхаживает меня, в то время как вторая половина предвкушающе скалится.
Признаюсь сразу, танцы и ужин интересовали меня куда меньше, чем встреча. И даже любимые оперные арии не могли сбить с мысли о том, чего захотят от меня властелины Серениссимы? А жаль, голоса были сказочно хороши, такого Дон Жуана я даже в Метрополитен-опере не слышала никогда… Но мысли мои почти полностью занимал Пьетро Контарини. Что рассказывал мне о нем синьор Лаварди?
Итак, второй сын главы клана Контарини. Маг воды и воздуха. Ему чуть больше ста, в семье он занимается всеми вопросами, касающимися клановых интересов. То есть буквально от защиты недвижимости до определения желательных или нежелательных брачных партнеров. Женат на Екатерине Ломбарди, дочери герцога. Закончил университет в Падуе и магакадемию в Лютеции, доктор технических наук. Бесценный синьор Лаварди даже называл мне тему его докторской диссертации, но я такой набор терминов не смогла бы воспроизвести и под угрозой лишения посмертия.
Последняя нота арии Царицы ночи отзвучала, заставив зазвенеть подвески на люстрах, гости проводили аплодисментами пышную диву, обладательницу волшебного сопрано, и потянулись к столам с напитками. Я задумалась, выпить мне еще бокал шампанского или благоразумно перейти на что-то безалкогольное, когда за моим плечом раздался тихий мужской голос:
– Синьора, не соблаговолите ли следовать за мной?
Я обернулась: один из бесчисленных лакеев в белых париках, чуть склонившись, указывал мне путь в глубь дома. Подобрав шуршащие юбки, я последовала за ним.
Приведя меня в небольшую уютную комнату, человек в парике с поклоном растворился. Я прошла к горящему камину и села в кресло. На столике рядом был сервирован кофе с какими-то сладостями и фруктами, но мне хотелось только пить, и я с удовольствием налила себе воды. Дверь вновь распахнулась, и в гостиную быстро вошел высокий мужчина, на ходу сдирая с рук перчатки.
– Добрый вечер, синьора, – произнес он, садясь напротив. – Ужасно похолодало к ночи, думаю, завтра может и лагуна замерзнуть.
– Неужели такое бывает?
– Нечасто, но бывает, – кивнул он, налил в чашку горячего кофе из серебряного кофейника, подогревающегося на спиртовке, и с наслаждением сделал глоток.
– И что же тогда, город замирает?
– О нет, мы с этим справляемся! Итак, – вздохнув, он отставил чашку, – вы, должно быть, уже в курсе. Я Пьетро Контарини. Прошу прощения, что вам пришлось ждать нашей встречи, но, откровенно говоря, меня сорвали с полпути в Бостон. Я уже был в Кале и покупал билеты на трансокеанский лайнер.
– В Бостон?
– Да, синьора, я отправился туда, чтобы встретиться с вами.
Он помешал кочергой дрова в камине и уперся взглядом в мое лицо. Я положила на столик маску, которую раньше вертела в руках, и молча ждала продолжения. Мой собеседник вздохнул и продолжил:
– У меня есть племянник Карло, сын моего двоюродного брата. Брат погиб десять лет назад, и я обещал его вдове присмотреть за мальчиком. И видимо, где-то упустил…
Налив в бокал чего-то, по-видимому, крепкого, он жестом предложил и мне; я покачала головой. Судя по аромату, это келимас с галлийских виноградников, у него крепость не меньше сорока пяти градусов, меня после одной порции можно будет выносить из этой комнаты.
– Рассказывайте, Пьетро, прошу вас. Я пока не понимаю, чем могу помочь я.
– Мальчик талантливый маг, не отнимешь, – Контарини сделал большой глоток из бокала. – Но ему все давалось слишком легко, и он стал… Знаете, вот у вас сегодня маска gatto – кота. А есть еще маска gnaga, тоже кошачья, но со своими особенностями. Ее надевают мужчины вместе с рваным и грязным женским платьем; они могут шататься по городу, приставать к прохожим, орать. Даже поговорка появилась: «Иметь наглость ньяги». Так вот, Карло… стал именно таким.
Он перевел дух, вновь налил себе из графина, аромат келимаса снова поплыл по гостиной.
– Может, лучше кофе? – спросила я. – И мне заодно налейте, пожалуйста.
Получив свою чашку, я жестом предложила графу продолжать.
– Ньягой обычно пользуются мужчины… с нетрадиционной ориентацией. Но Карло как раз в этом смысле вполне обычен. Вот только к женщинам относится, как… к бумажным салфеткам. Ну, что-то одноразовое. Примерно так некоторые эльфы к человеческим женщинам относятся.
– Ага, понимаю. Пусть будет счастлива, что ее облагодетельствовали, обратив на нее внимание, – я кивнула. – Знакомо. Это не только эльфам присуще, вообще говоря, хомо в этом смысле ничем не лучше.
– Ну так вот. У одной из таких… облагодетельствованных был брат. Как потом оказалось, среди прочего этот молодой человек увлекался и магией крови. И он проклял моего племянника, покончив с собой.
– Посмертное проклятие? Да, это серьезно. Но я все еще не понимаю, какова моя роль?
Вместо ответа Пьетро протянул мне свой коммуникатор, где на экране был снимок молодого человека в серебряной маске, полностью повторяющей лицо.
– И? – спросила я, возвращая аппарат. – Красивая маска.
– Да, маска называется Volto, гражданин. Только это не маска. Это теперь у Карло такое лицо. Всегда.
– Однако… Вы хотите сказать, что маска вросла в его лицо?
