Молодой человек помолчал, потом спросил тихо:
– Такой… как бы Дориан Грей наоборот?
– Да. Именно. Дориан Грей наоборот, – согласилась я.
– Нет, – он встал и пошел к двери; остановившись в проеме, повторил, не поворачиваясь: – Нет!
И вышел, беззвучно прикрыв дверь.
Старший Контарини закрыл руками лицо и минуту просидел молча. Потом оторвал с усилием ладони от глаз, сказал глухо: «Спасибо!» – и встал.
– Сядьте, Пьетро, куда вы спешите? – спросила я спокойно.
– Чего ради теперь мне отнимать ваше время?
– Вы ничего не поняли, дорогой мой. Он уже согласился. Я даю ему десять минут на то, чтобы вернуться. Выпейте пока еще кофе или, может быть, чего-то покрепче? Погодите-ка…
В кабинете я достала из шкафчика, на красном лаке которого были вырезаны пышные пионы, бутылку, поспешно вернулась в гостиную и дернула за шнурок колокольчика. Синьора Пальдини выросла на пороге, кажется, раньше, чем звон колокольчика затих в глубине дома. Я показала ей бутылку, она кивнула и через мгновение уже внесла поднос с широкими бокалами-«тюльпанами», вазочками с орехами и кусочками пармезана. Плеснув в бокалы по чуть-чуть, я протянула один моему визави.
– Что это? – спросил он без интереса.
– Подарок пациента. Получен от него через год после операции, – сказала я не без гордости.
Пьетро осторожно глотнул и задохнулся.
– Ого! Келимас?
– Пятидесятилетней выдержки, лучший купаж за последние сто пятьдесят лет. Все будет хорошо, поверьте.
Дверь в гостиную вновь открылась. Карло подошел вплотную к моему креслу, посмотрел сверху вниз и сказал:
– Я согласен.
Граф Контарини шумно выдохнул.
– Хорошо, – сказала я. – Мне понадобятся от вас ответы на некоторые медицинские вопросы, я пришлю вам анкету на электронную почту. Пожалуйста, постарайтесь отвечать как можно точнее и подробнее.
Молодой человек записал мне свой электронный адрес и посмотрел на дядю:
– Ты еще остаешься?
– Да.
– Ладно, тогда я пройдусь пешком… До свидания, синьора!
Изысканно поклонившись, он вышел.
– Итак?.. – я смотрела на графа.
– Итак, если не возражаете, синьора, я бы хотел обсудить ваш… гонорар. Правильно я понимаю, что деньги вас не очень интересуют?
– Да, это действительно так. Какие-то иные варианты существуют?
Пьетро усмехнулся и вдруг сделался молодым и невероятно красивым. Боги, так все это время у него было такое мрачное лицо, что он казался почти стариком! А на самом деле ему всего сто лет, для мага это молодость, которая будет длиться еще очень долго…
– Вы ведь уехали из Бостона не просто потому, что захотели попутешествовать, не так ли? – спросил он.
– Да.
– Расскажете?
Почему бы нет, подумала вдруг я. Может быть, это поможет мне избавиться от тяжелого чувства вины…
– Почему бы и нет, – повторила я вслух. – Полгода назад ко мне на прием пришла давняя постоянная пациентка, миссис Рубинштейн. Периодически она ложилась в мою клинику, чтобы привести в порядок лицо и фигуру. Ничего радикального, просто десять дней реабилитации после тяжелого труда светской жизни. Но в этот раз она пожелала именно что радикального. Миссис Рубинштейн в свои шестьдесят с хвостиком решила выйти замуж за молодого человека двадцати восьми лет от роду и желала на свадьбе выглядеть ровесницей будущего мужа.
– То есть она хотела повернуть время вспять?
– В общем, да. Причем немедленно. Она слышала о препарате pellis, который я упоминала сегодня, и потребовала полностью заменить ей кожу на лице на новую, созданную из него.
– Но вы же сказали, что это возможно? – граф Контарини слушал очень внимательно.
– Это возможно, – эхом повторила я. – Вашему племяннику двадцать пять?
– Двадцать четыре. Да, я понимаю, совсем иная биохимия.
– Нет, разумеется, если бы были медицинские показания, мы бы и к столетнему пациенту не задумались применить pellis. Но в этом случае я отказала наотрез. Миссис Рубинштейн ушла страшно разобиженная, грозила мне судебным иском и прочими неприятностями…
– И что, неужели она подала в суд, и вы просто уехали от этих… неприятностей? – теперь он смотрел слегка насмешливо.
– Нет. Она обратилась к другому врачу. И через три месяца пришла ко мне в вуали, а под вуалью было вот это, – я протянула Пьетро свой коммуникатор, где во всей красе было запечатлено новое лицо миссис Рубинштейн: перекошенный рот, потекшие скулы, заплывшие глаза, окруженные сеткой глубоких морщин, и, как венец всего, гладкий алебастровый лоб.
– Да-а-а… И как же это произошло?
– На тот момент pellis не был полностью разработан, существовал только в виде лабораторных образцов. Один из сотрудников моей клиники решил, что может позаимствовать флакон-другой, и передал их… ну, не буду называть имя этого хирурга. По-видимому, ее организм отторгал новую кожу, они накладывали новый слой… В общем, вот так. Миссис Рубинштейн потребовала, чтобы я это немедленно исправила. Я отказалась. Через два-три года можно было бы попробовать, но немедленное вмешательство было абсолютно исключено.
– И это произвело на вас такое впечатление?
– О нет! – я невесело рассмеялась. – Я, знаете ли, хирург со стажем, всякое видала. Но, вернувшись домой, миссис Рубинштейн покончила с собой, в предсмертном письме обвинив меня. И вот это уже, как вы выразились, произвело впечатление.
– Вас подвергли остракизму…
– Нет, ну что вы, кто бы себе такое позволил? Но у меня было ощущение, что за моей спиной все время звучит шепот, и я сдалась. Клиника работает, препарат доведен до ума и испытан, а я… уехала из Бостона. И не уверена, что хочу возвращаться.
– Да, я вас понял. – Он в задумчивости постучал пальцами по подлокотнику кресла, потом поднял на меня взгляд. – А что вы скажете о венецианском гражданстве?
– Гражданстве? – кажется, я вытаращила глаза. – Мне казалось, чужаку его получить невозможно!
– Все возможно, – усмехнулся Контарини. – Вот мое предложение, обдумайте его: гражданство Сиятельной Республики и этот дом в собственность – немедленно; место в Совете магов – через три года. Собственная клиника, если пожелаете, здесь или на Терраферме…
Я жестом прервала его.
– Клинику я точно не хочу, начинать все заново у меня духу не хватит. Место в Совете… не знаю, пока не понимаю, нужно ли мне это. Но я хотела бы кое-чего другого…
– Слушаю вас, – лицо моего собеседника сделалось сосредоточенным.
– В городских лавках артефакторов я обнаружила несколько весьма интересных амулетов. Мне сказали, что это местные разработки, но авторов назвать отказались. Мне хотелось бы узнать, кто автор, и поработать с ним, может быть, поучиться. У меня очень слабая магия воды, но дело в том, что там как раз и используются слабые потоки.
