Встав из-за стола, я помахала руками, чтобы размять плечи, и спустилась на кухню за чашкой кофе. Мои домашние отправились в церковь в честь воскресного дня: Джузеппина и синьора Пальдини – к Великой Матери, горничные, кажется, к Единому; Массимо, подозреваю, под удобнам предлогом улизнул к своей девушке. В доме я была одна, и это было даже приятно. Сделав себе бутерброд из толстого куска ноздреватого, еще теплого домашнего хлеба, намазанного острым красным соусом, с хорошим ломтем окорока, увенчанным маринованным огурчиком, я вернулась в кабинет и продолжила знакомство с дневниками капитана Виченте.
В конце концов красные закладки пригодились в третьей тетради.
Был самый конец 1787 года, оставалось недели две до праздника Перелома, самой короткой ночи в году. Ансельмо уже месяца полтора был на берегу: шторма, ничего не поделаешь. Тратить деньги в тратториях и веселых домах на Fondamente delle Tette ему надоело, но чем еще заняться капитану, когда море бушует, обещая утянуть на дно его галеон?
Выйдя из таверны, где он встречался с возможным фрахтователем, капитан Виченте завернул за угол за известной надобностью. Затянув шнурки, он готов уже был отправиться домой, к сестре, когда услышал негромкие голоса над своей головой. Двое мужчин беседовали у окна, распахнутого по случаю неожиданно теплой погоды. Беседовали? О нет, они ссорились, и то, что разговор велся тихо, только добавляло накала. Тот, который говорил более низким голосом, обвинял второго в нечестном ведении дел, утаивании части прибыли, шельмовстве при расчете. Обладатель скрипучего тенорка отбивался, отвечая на упрек двумя, а на цифру – пафосом. Неожиданно звякнуло, раздался стон, и что-то тяжелое упало на пол.
Ансельмо прижался к стене, стараясь с нею слиться, и вовремя: из окна высунулся мужчина и внимательно осмотрелся. Лицо его было знакомым: Клаудио Лоредано, старший сын дожа Луки Лоредано. Похоже, только что капитан стал обладателем очень горячей тайны. По слухам, Клаудио собирался сменить отца на посту дожа, а закон Серениссимы однозначно запрещал избирать на какую-то из высших должностей убийцу или любого члена его семьи.
Тем временем, судя по звукам, Лоредано подтащил тело к окну, рассчитывая попросту сбросить его в канал. Ансельмо нащупал рядом какую-то нишу, втиснулся в нее, благословляя Единого за прихотливую фантазию строителей и сгущающиеся сумерки. Мертвец шмякнулся о каменные плиты узкой fondamente, и свет из окна упал ему на лицо: мелкие черты, светлые брови, длинный и тонкий нос. В груди торчал кинжал с богато изукрашенной рукояткой и крупным рубином в навершии. Лицо незнакомое, но капитан Виченте запомнил его и сумеет нарисовать – слава святому Фра Анжелико, талант у него был.
Из-за угла вывернула тучная фигура Лоредано в роскошном камзоле; пыхтя, тот подтянул покойника к каналу и перевалил через край. Тело закачалось на воде и неспешно поплыло в направлении лагуны; если ему повезет, городская стража заметит и выловит. Если нет, то повезет рыбам…
Нобиль распрямился, отряхнул руки небрежным жестом и пошел в сторону Сан-Марко. Дождавшись, пока он скроется из виду, Ансельмо выскользнул из ниши и стал обходить здание, пытаясь понять, где же все происходило. Далеко идти не пришлось: за углом, со стороны маленькой площади Del Sturion над призывно распахнутой дверью болталась жестяная вывеска, изображавшая осетра. Ага, сообразил он, Locanda Sturion, старинная гостиница, куда традиционно селятся гости города, приглашенные дожем для участия в каких-то праздниках…
Я потрясла головой, приходя в себя. Надо же, прямо будто сама стояла в той нише и наблюдала, как убийца спихивает в канал тело жертвы! Перевернув страницу, я увидела два наброска пером и тушью. На левой странице, судя по тонкому длинному носу и светлым бровям, изображен убитый. На правой – толстые щеки, проницательный и жесткий взгляд темных глаз, брюзгливо сложенный рот… Клаудио Лоредано? Интересно, а есть ли о нем информация в Сети?
В самом деле, кое-что нашлось… годы жизни – с 1751-го по 1912-й, маг воды в ранге магистра, трижды баллотировался на должность дожа, но так и не был избран. Убит в собственном доме ударом кинжала, убийца не найден. Однако, какая симметрия! А вот и портрет кисти Фонтебассо…
Да, талант рисовальщика у Ансельмо Виченте действительно был, его набросок передавал характер нобиля куда лучше, чем парадный портрет. Ладно, а кто ж убитый, неужели капитан этого не узнал? Читаем дальше…
Осторожно расспросив замотанного слугу в Locanda Sturion, Ансельмо поощрил его разговорчивость серебряной монеткой, спросил в ближайшей таверне стакан вина и задумался. Покойник оказался представителем известной семьи из Ливорно, Кьеллини, им принадлежали самые крупные верфи на севере Лация, в частности знаменитая Cantieri Navali Lavagna. Убитого звали Андреа, и был он в компании человеком не маленьким, а занимался сделками, связанными с крупнотоннажными кораблями. Искал заказчиков, подписывал контракты, выяснял отношения с неплательщиками; сегодня его назвали бы коммерческим директором. Ну и помимо этого, именно он мог дать специалистам команду «фас» в случае, если деньги вовремя не поступали на счет. Ансельмо глотнул тягучего красного Valpolichella и подумал, что, по-видимому, Клаудио серьезно задолжал верфям за новый корабль, которым совсем недавно похвалялся в мужской компании. Андреа Кьеллини приехал, чтобы выяснить причины возникновения долга и попытаться договориться, прежде чем посылать горлохватов… И вот не договорился. Интересно, а известно ли дожу Луке Лоредано о солидных долгах сына и наследника? Впрочем, неважно, подумал капитан Виченте, допивая вино, не я буду тем, кто ему об этом сообщит. Но историю последнего разговора в жизни Андреа Кьеллини нужно сохранить. Клаудио Лоредано в один прекрасный момент может оказаться опасным.
Я перевела дыхание. Однако какой детектив почти четырехсотлетней давности, какие страсти кипели! Поискала в Сети информацию о семье Кьеллини – оказалось, ее немного; магами они не были, жили положенные обычному человеку восемьдесят – девяносто лет, и как-то быстро все закончились. Еще в конце XIX века из всех потомков некогда разветвленного семейства осталась только дочь, Мариза, вышедшая замуж за герцога Висконти и умершая при родах. Верфи, естественно, достались семье Висконти.
Riposi in pace.
Ну что же, эта загадка разгадана. Что в конце концов случилось с Ансельмо, мне выяснить не удалось: после описания истории с Клаудио шло несколько страниц рассуждений о фрахтах и грузах, потом, после большого перерыва, информация о свадьбе сестры, и на этом третья тетрадь заканчивалась. В Сети о капитане Виченте не было вообще ни слова, а о Лауре упоминались лишь годы жизни; умерла она в 1872 году, последние двадцать лет провела в монастыре Ниалы близ Триеста, там и была похоронена…
Встав из-за стола, я потянулась, убрала дневники в сейф и решила позвонить Франческе. Если она не занята многочисленными обязанностями главной женщины в Ка’Контарини-Боволо, обсужу с ней предстоящий прием с кухней Нового Света, а заодно расспрошу о подробностях касательно моих свадебных обязанностей.
Франческа оказалась ничем не занята, и мы договорились встретиться через час в кафе «Квадри», выпить тамошнего кофе и поболтать.
