– Расскажи нам, дорогая, почему все-таки тебя так тянет в старый порт? – спросил Джан-Баттиста.
А ведь придется рассказывать, ибо эта история перестает быть домашней и милой.
– Пойдемте, – вздохнув, ответила я и встала. – Я вам всем кое-что покажу, только нужно взять ключи от чердака.
– Не стану даже спрашивать, почему ты хранишь ключи от чердака в сейфе, а не отдаешь их экономке, – пробормотал Джан-Баттиста.
Мы поднялись наверх; как обычно, на площадке перед дверью сидел Руди. Посмотрев на гостей, он подошел к госпоже Сонтхи и коротко мурлыкнул. Она присела на корточки и протянула ему указательный палец. Кот обнюхал палец, потерся усами, потом посмотрел на меня и сказал:
– Мяк!
– Как скажешь, – ответила я, открывая чердачную дверь.
Братья Торнабуони переглянулись, но комментировать эту беседу не стали. Руди пошел впереди всех, запрыгнул на высокий комод и уселся, аккуратно обернув хвост вокруг лап.
Я подвела гостей к портрету и сказала:
– Итак, синьоры, разрешите представить вам герцогиню дель Джованьоло, в девичестве Лауру Виченте. Кто художник, я не поняла, но на обороте есть надпись, где указаны имя дамы и год, когда был написан портрет, – 1788. Здесь ей двадцать лет, и она только что вышла замуж. Вот так эта картина выглядела, когда я увидела ее впервые…
Найдя в коммуникаторе снимок, я продемонстрировала его всем и продолжила:
– Вот такой она стала через какое-то время… Ну, и вот что мы видим сейчас. Именно это зеркало было сегодня причиной такой теплой беседы с загадочным Джокером.
– Однако… – тихо проговорил Пьетро. – Вы умеете удивить, Нора.
– Поверите ли, и в мыслях не было этим заниматься!
Тем временем мэтр Сонтхи внимательно осмотрела портрет. Обошла, прочитала надпись на обороте. Потом спросила:
– Госпожа Хемилтон-Дайер, вы разрешите мне дотронуться до картины?
– Да, конечно.
Мне было очень любопытно, что же она станет делать: Джан-Баттиста шепнул мне, что неожиданная моя гостья – архимаг, некромант, практически самый сильный в мире. Ну, если не рассматривать колдунов Африки, но там все иное.
Женщина приложила ладони к полотну, закрыла глаза и напевно стала проговаривать заклинания, совершенно мне незнакомые. Даже и язык этот не был мне известен. Остальные следили за ее действиями так же напряженно, как и я.
Тихий голос умолк, мэтр Сонтхи открыла глаза, стряхнула нечто невидимое с ладоней и совершенно обычным голосом сказала:
– В картине нет ни капли некроэнергии. И вообще магии нет, ни темной, ни светлой. Даже странно: обычно талантливые живописцы все немного маги и неосознанно добавляют каплю волшебства в свои краски…
– Ну, некоторые и осознанно это делают, – ответил Пьетро. – Тициан был могучим магом, одним из сильнейших в свое время!
– Итак, господа, вернемся в кабинет? Как-то здесь стало прохладно…
Действительно, за окнами давно сгустилась тьма, застучали капли дождя и, судя по бегущим тучам, задул северный ветер. Погода меняется?
– Как бы завтра не поднялась высокая вода, – озабоченно сказал Пьетро. – Надо связаться с дежурными магами, пусть проследят. Прошу прощения, я на минуту…
Он вышел на лестницу, чтобы связаться с дежурными по коммуникатору, не мешая нам продолжать разговор. Руди спрыгнул с комода и пошел следом. Когда мы покинули чердак, его уже не было видно, наверное, ушел по важным кошачьим делам.
Мы вернулись в кабинет, и я разлила по бокалам новую порцию келимаса. Потом открыла сейф и достала тетради с записями капитана Виченте.
– Если вы заметили, когда портрет стал меняться, Лаура указывала на туалетный столик и письма, лежащие на нем. Туалетный столик цел до сих пор, стоит в моем будуаре. Я его потом вам покажу. И бумаги там действительно были – несколько посланий от Ансельмо Виченте к сестре. Вот последнее из них, даже не письмо, а короткая записка.
Мои гости по очереди просмотрели письмо, Джан-Марко вернул его мне:
– Надо же, убийственная информация о семействе Лоредано… Ей бы перед выборами дожа цены не было!
– У нас и сейчас нет дожа, – напомнил Джан-Баттиста. – И если в течение ближайшего года Винченцо Лоредано не появится, то нас ждут новые выборы.
– Вот же тьма, – выругался Пьетро. – Простите, дамы. Значит, тайник в конторе капитана в старом порту… Поэтому и нужно было разрешение от старшины Торговой палаты?
– Ну конечно.
– И там вы нашли дневники?
– Да. Я поехала туда вместе с Лавинией. Мы прогулялись по территории Rimembranza, посмотрели старые карты, нашли здание, где когда-то были контора и пакгаузы Ансельмо Виченте… И тайник, конечно, был, там тетради и лежали.
– Но вы хотите вернуться туда, Нора, именно для этого вам и нужен был серьезный охранник? Зачем?
– Зачем вернуться? – Я вздохнула. – Там был еще один тайник. Вернее, не тайник… Мы нашли место, где открывается подземный ход.
Пьетро длинно присвистнул и переглянулся с братьями Торнабуони. Мелькнули их пальцы в знаках тайного языка. Мэтр Сонтхи с интересом смотрела на этот безмолвный разговор, а я злилась на себя, что так и не удосужилась этот язык выучить. Наконец они, по-видимому, пришли к некоему соглашению, и Джан-Марко сказал:
– Скажи, Нора, а много ли ты видела здесь, в Серениссиме, домов с подвалами?
Я задумалась, потом пожала плечами.
– Понятия не имею. В моем доме его нет, но, может быть, их нельзя делать, потому что затапливает?
– Совсем не так, – покачал он головой. – Как-нибудь город, в котором живут преимущественно маги воды, с затоплениями бы справился. Просто в Венеции из любого сооружения, устроенного ниже уровня лагуны, довольно скоро начинает лезть такое, что лучше к ночи об этом и не говорить. Так что давным-давно, еще в 1598 году, тогдашний дож Агостино Барбариго внес в Совет десяти законопроект о запрещении строительства любых подземных сооружений на островах лагуны.
– Закон был принят и по сей день исполняется неукоснительно, – подхватил Джан-Баттиста. – И мне, как юристу и, следовательно, специалисту по исполнению законов, очень интересно было бы посмотреть на такую вещь, как подземный ход…
– Стоп-стоп, – подняла я ладони. – Напоминаю, что я этот ход не копала, не обустраивала и нашла совершенно случайно.
– Но ты понимаешь, что идти туда тебе не стоит? Не говоря о том, что это переходит в разряд государственных секретов, это просто может быть опасно.
Я лихорадочно стала искать доводы, чтобы доказать необходимость моего участия в изучении подземного хода, но меня опередили.
– Господин Торнабуони, прошу простить, но вы, мне кажется, не правы, – услышала я мелодичный голос некромантки. – И, если госпожа Хемилтон-Дайер не будет возражать, я бы просила ее позволения мне также участвовать в изучении подземного хода.
