– Я согласен с вами, мэтр Сонтхи, – добавил Пьетро. – Даже если следовать букве закона, напоминаю, дорогой юрист, что Rimembranza – за городской чертой.
Приподняв левую бровь, я спросила с улыбкой:
– Не хочет ли кто-нибудь кофе?
– Да поздновато для кофе, – откликнулся Джан-Марко. – Капни мне, пожалуйста, еще келимаса.
Предсказанная Пьетро aqua alta, высокая вода, все-таки захлестнула город. Вся Riva Carbon была залита водой, вода покрыла причал Ка’Виченте, а в здании напротив, на том берегу Гранд-канала, волна плескала в окна нижнего этажа. Дождь нисколько не утих, и я начала опасаться, что завтра до подземного хода мы не доберемся или он окажется затопленным.
Синьора Пальдини, погруженная в обновление бального зала и гостиной, отмахнулась от моих опасений касательно погоды:
– Вот увидите, синьора, сегодня к вечеру вода спадет, и ночь уже будет ясной. Скажите мне лучше, вы уже определились с датой приема?
С датой я не определилась, даже и вовсе об этом не думала, поэтому устыдилась, и мы вдвоем взялись за календарь. Получалось, что если свадьба Карло и Беатриче назначена на воскресенье, шестое апреля, то нам подойдет пятница, восемнадцатое.
– Отлично, – удовлетворенно сказала синьора Пальдини, разглаживая свой белоснежный фартук. – Яблоня во дворе будет в самом цвету, и розы уже начнут раскрываться. Кстати, синьора, а вы не хотите сделать во дворике пару клумб?
Сигнал коммуникатора избавил меня от решения этого вопроса. На экране было лицо Лавинии:
– Ну что, планы не изменились? Тебя еще не оттерли от двери в подземелье?
– Пока нет, хотя и пытались. А откуда ты знаешь?..
– Мужчины! Они предпочли бы считать нас с тобой хрупкими и нежными созданиями, с трудом пригодными для того, чтобы самостоятельно понюхать розу.
Представив себе нежную и хрупкую Лавинию, я фыркнула и чуть не подавилась кофе.
– Ну, тогда я попрошу Джан-Марко открыть мне портал из Медиоланума в Службу магбезопасности часов в семь вечера, – она взглянула на часы: – Да, к шести я закончу. Пока то да се, как раз. В этом вашем водном городе личные порталы размываются напрочь, приходится пользоваться стационарными. Ладно, до встречи!
Итак, на исследование подземного хода отправляются, кроме Лавинии и меня, Джан-Баттиста, мэтр Сонтхи и неизвестный мне пока охранник. Пять человек. Вот смеху будет, если весь подземный ход закончится в десяти метрах от входа и окажется просто холодным хранилищем для чего-нибудь скоропортящегося!
Примерно этим соображением я и встретила Джан-Марко и госпожу Редфилд вечером. Но она неожиданно серьезно покачала головой:
– Оттуда тянуло подземельем, Нора. Это не погреб. Там есть что-то скверное, а весь мой опыт показывает, что такое надо чистить, пока оно не распухло и не вылезло на поверхность. Так сказать, не дожидаясь перитонита.
– Собственно, поэтому я и осмелился вчера привести госпожу Нальи Сонтхи без предварительной договоренности, – сказал Джан-Марко, усаживаясь в кресло в моем кабинете. – Она приехала, чтобы поработать с материалами в библиотеке монастыря Великой Матери, что на острове Сант-Эразмо, но из-за высокой влажности они закрыли хранилище. Ты прости, пожалуйста, она и в самом деле оказалась у меня на руках неожиданно, а тут твое сообщение, Джокер, нападение и прочее.
– Про Нальи я поняла, знаю ее давно: она действительно мастер, каких мало, – вмешалась Лавиния. – А вот про нападение поподробнее, пожалуйста.
В нескольких фразах Джан-Марко обрисовал для нее произошедшее вчера; пожалуй, я бы рассказала красочнее, ну, у меня еще будет время.
– Значит, зеркало непростое, и сегодня его должны привезти? Интересно будет посмотреть…
Тут я спохватилась:
– Минуточку, так уже всякое время вышло! Вот-вот стемнеет, как его будут выгружать?
Номер коммуникатора синьора Барузи не отвечал, не было даже гудков, обозначающих, что на том конце идет сигнал. Мы переглянулись, и Джан-Марко связался с дежурным в городской страже. Весь его разговор состоял из трех или четырех коротких фраз, причем каждая следующая звучала мрачнее предыдущей. Наконец, отключившись, он посмотрел на меня и сказал:
– На грузовой катер, который вез твое зеркало, напали.
Я охнула, Лавиния выругалась сквозь зубы, а он продолжал:
– Водитель попытался сманеврировать, в этот момент катер ударили в бок, и он опрокинулся. Груз утонул. Произошло это посреди лагуны, там глубина метров семь-восемь, наверное…
– Люди живы?
– Да, все живы. Больше всех пострадал твой синьор Барузи. Когда лодка стала опрокидываться, он разбил зеркало и сильно порезался.
– Великие боги… – я спрятала лицо в ладони. Зачем, зачем мне понадобилось это треклятое зеркало? Да пусть бы Джокер подавился им!
Словно отвечая на мои мысли – или я произнесла это вслух? – Лавиния спокойно сказала:
– Знаешь, есть предметы, которым лучше покоиться на дне моря, чем попасть не в те руки. Синьор Барузи в клинике?
Джан-Марко выдержал драматическую паузу, потом ответил:
– Нет, уже дома. Он больше напугался, чем пострадал. Нора, слышишь?
– Слышу…
– Ты вполне можешь отправить ему цветы и бутылку вина в знак сочувствия. Этого будет достаточно.
– Интересно, кто же он такой, этот Джокер? – спросила я. – Тебе не кажется, что он серьезно нарушает законы в этом городе, делает это не впервые и вдобавок уверен в своей безнаказанности?
– Кажется, – скрипнул зубами Джан-Марко. – И точно могу сказать, следствие по этому делу имеет все приоритеты. Антонио Лукани был еще вчера объявлен в розыск, и как раз перед тем, как отправиться сюда, я подписал распоряжение о его аресте.
– Никаких прокуроров, да?
– Это Венеция, Нора.
После ухода Джан-Марко я заперла двери, Лавиния лично обновила все охранные и запирающие заклинания на окнах, дверях, каминных трубах, катере, люке для дров и дверце для кота. Паранойя не просто цвела пышным цветом, она уже и плодоносить начала.
– Ты думаешь, он может напасть на дом? – спросила я.
– Не знаю уж, как принято тут, у вас в Венеции, – со смешком ответила она. – В Лютеции он бы уже сидел в антимагических кандалах и давал показания следователям Службы магической безопасности. А вообще, я полагаю, что нападение на дом означало бы попросту войну, причем войну не с Норой Хемилтон-Дайер, а с кланами Контарини и Торнабуони. Даже сумасшедший до этого еще не дозрел бы.
– А, ты тоже считаешь, что Джокер безумен?
– Конечно. Сосредоточенность на одном предмете, готовность на любые, самые большие жертвы ради обладания им… Я не психиатр, чтобы ставить диагноз, но, как по мне, комната с мягкими стенами и полным отсутствием магии ему прямо показана. – Она достала трубку и посмотрела на меня. – У тебя тут балкон есть?
