– Главное, чтобы не вырвался! – буркнул Джан-Марко и встал. – Нора, ты завтра утром планируешь осматривать Лоредано? Мы сможем что-то еще у него выяснить?
– Да. В смысле – да, собираюсь и буду осматривать. Сегодня он был еще очень слаб, хотя и рвался поговорить. А вот завтра, надеюсь, можно будет продолжить беседу.
– Только, пожалуйста, не отправляйся одна!
Я вздохнула.
– В любом случае, я не одна, а с Массимо. Гондолой мы временно не пользуемся, только катером, а мой «Истиофорус» обгоняет любую лодку в этом городе, как стоячую!
– И тем не менее мне кажется, будет лучше, если я за тобой заеду.
Ненавижу, когда со мной говорят таким подчеркнуто спокойным тоном, словно с истеричным подростком!
– Хорошо. Ты за мной заедешь.
– В десять?
– Лучше в девять.
Несомненно, Винченцо Лоредано чувствовал себя куда лучше. И это было заметно не только по показаниям кардиомонитора, который, по моему настоянию, был подключен в постоянном режиме. Сегодня он легче двигался, шутил, свободнее разговаривал. Медсестра с не вполне натуральным возмущением пожаловалась, что пациент улучил момент и ущипнул ее за филейную часть. Украдкой я посмотрела на указанную часть: да, прямо просится в руки, могу понять Лоредано.
Мы сели рядом с его кроватью, и Джан-Марко задал первый вопрос:
– Синьор Лоредано, вы можете рассказать нам, что случилось с вашими атрибутами?
– Да, я помню, мы остановились на том, что примерно через месяц мой тюремщик пришел в мою комнату… тогда он держал меня в каком-то полуразвалившемся доме на поверхности, я хорошо помню, что во время дождя потолок протекал. Окно было забито досками, но оно было, и я слышал через него шум прибоя.
Мы переглянулись с Джан-Марко, вспомнив о взорвавшемся доме сумасшедшего алхимика, а Лоредано отпил глоток воды и продолжил:
– Да, так вот, однажды Джокер пришел ко мне очень радостный и сказал, что он нашел способ забрать мой перстень. Я уверен был, что это невозможно, и посмеялся над ним… н-да… В общем, когда я пришел в себя, оказалось, что перстня на руке нет.
– То есть он у Джокера?
– Нет.
– Поясните, пожалуйста.
Я бросила обеспокоенный взгляд на кардиомонитор, потихоньку пнула Джан-Марко по ноге и прошипела:
– Полегче!
Он сверкнул на меня глазами, но тональность смягчил:
– Простите, синьор Лоредано, вы же понимаете, какой это важный вопрос!
– Понимаю и не сержусь, – в его голосе послышалась усмешка. – В ту минуту мне казалось, что вообще ничего нет более важного. Так вот, перстень просто исчез, и все. Он ушел от меня, но и Джокера хозяином не признал. Вообще, это создает серьезный юридический казус – новый дож традиционно вступает в должность с того момента, когда его признают атрибуты. Если их нет, то, значит, нет и дожа.
– Святая Бригита, как все сложно! – не выдержала я. – Атрибуты в какой-то момент были сделаны людьми…
– Гномами, – осторожно поправил меня Лоредано.
– Да хоть горными троллями! Они не с небес упали, их не принесли всемогущие боги. Когда-то Венецией управляли дожи, у которых не было негигиеничной и сильно поношенной шапки странной формы, – продолжала я бушевать. – И ничего – город построили, он стоит и, как и тогда, отражается в водах лагуны. Ну, не будет у нового дожа перстня с сапфиром. Пусть атрибутом станет браслет вроде обручального или цепь. Да хоть специальная табуретка! Символы для людей, а не наоборот!
Теперь уже переглянулись Джан-Марко и наш пациент. Мне стало неловко, я отошла к окну и буркнула:
– Извините.
– Нет-нет, это очень здравая мысль! – весело ответил Лоредано. – Дайте мне встать на ноги, и это будет первым законопроектом, который я внесу на рассмотрение Совета нобилей!
– Э-э-э… а вы ведь настаивали на том, что оставите свой пост? – спросила я.
– Но ведь нобилем я быть не перестану! Нас двести пятьдесят пять семей, число это не меняется уже больше восьмисот лет. Глава семьи является членом Совета нобилей, и любой из нас может внести предложение о принятии нового закона.
– Понятно… – протянула я. – Но простите, я отвлекла вас от рассказа. Итак, мы остановились на том, что перстень пропал…
Лоредано помолчал, собираясь с мыслями, потом вновь стал рассказывать:
– Перстень, да… Его я не видел больше. А вот corno ducale не исчезла. Время от времени у Джокера появлялся новый пленник. Там, в том доме, я иногда слышал голоса, порой кто-то кричал или плакал. Как вы понимаете, более всего меня волновала идея моего собственного освобождения. Я предлагал ему деньги, разумеется, должности, любые варианты, которые только могли прийти в голову. Иногда он смеялся, порой впадал в ярость, и тогда мне доставалось… От ударов энергетической плетью я приходил в себя по многу дней, тем более что кормил он своих пленников от случая к случаю.
– Энергетической плетью? – переспросил Джан-Марко.
– Да, ощущения примерно как от удара электрическим током вместе с ожогом под кожей.
– Хм… Огненные, водные, воздушные – знаю. А для энергетической нужно иметь чудовищный запас, никаких накопителей не хватит, – выражение лица главы СМБ стало глубоко задумчивым, даже рот слегка приоткрылся.
– Постепенно я разобрался в том, как он это делает. Да и в предназначении пленников тоже… на собственной шкуре, – на сей раз смешок Лоредано был горьким. – Однажды Джокер пришел ко мне – это было уже под землей – не то пьяным, не то обкурившимся и стал рассуждать вслух. Постепенно он забыл о моем присутствии, а я на всякий случай сделал вид, что потерял сознание. Джокер говорил с каким-то невидимым собеседником, спорил с ним, что-то ему доказывал… а я слушал. Я уже не просчитывал варианты, как смогу вырваться. Просто надеялся на счастливый случай, и запоминал все, что мог запомнить.
Я взглянула на кардиомонитор: пора было прервать разговор, хотя бы на короткое время.
– Синьор Лоредано, – мягко сказала я. – Давайте мы сделаем небольшой перерыв, вам принесут бульон, да и мы с Торнабуони перекусим.
– Бульон? – оживился бывший пленник. – Отлично! Я уж думал, мне до конца жизни питаться растворами через капельницу!
– Нет-нет, – я улыбнулась его энтузиазму. – С сегодняшнего дня постепенно начнете переходить на нормальное питание.
Мы с Джан-Марко дошли до одной из малых столовых Ка’Контарини, где в любое время суток можно было перекусить. Да, конечно, с моим скромным домом этот гигантский комплекс не сравнить: здесь только членов семьи живет больше тридцати, а уж сколько слуг, секретарей, помощников, охранников, магов и боги знают кого еще – и не счесть. В столовой сейчас почти никого не было, кроме пары охранников, наворачивавших пасту, и стайки молоденьких горничных, которые шушукались и хихикали. Попросив принести нам дежурное блюдо, Джан-Марко повернулся ко мне:
