– Наш Пьеро в гостиной? – прошептал Джан-Марко.
– Да, играет в бридж с Маргарет, Пьетро и Катериной Морозини.
Вальс закончился, и я, обменявшись взглядами с Лавинией, прошла к играющим в карты. До ужина еще двадцать минут, потом снова танцы. В половине двенадцатого будет конкурсный танец, пасодобль, и получение приза выигравшей парой, а в полночь, по условиям игры, все снимают маски. Хотелось бы, чтобы Джокер не начал действовать раньше этого момента…
Краем глаза я увидела, как он, помедлив в дверях гостиной, вернулся в бальный зал и заскользил в танго с одной из юных дам. А ведь он хорошо танцует, этого не отнять. Интересно, когда и где отшельник и затворник сумел так освоить модные танцы? Джокер, ведущий в танго Анну Контарини, – в какой ненаучной фантастике можно отыскать такой сюжет?
«Светлая Ниала и Великая Матерь, – взмолилась я, – пусть все пройдет как должно, не дайте никому пострадать!»
Ужин был великолепен. Бразильский салат из омаров с авокадо и запеченный по-мэрилендски окорок сменились буйабесом из Нувель-Орлеана с устричными пирожками. После лаймового сорбе настала очередь жареной индейки с клюквенным соусом и артишоков drigante. И наконец, увенчался этот праздник языка и желудка грантом из черники и арбузом, залитым подслащенным шерри.
Когда-нибудь потом я попрошу Джузеппину повторить лично для меня эти кулинарные шедевры, потому что сегодня все перечисленное казалось мне приготовленным из одного и того же куска размоченного картона. Я имела прекрасную возможность наблюдать за Джокером, с моего места было видно все круглые столы, на десять гостей каждый. Над каждым из столов горел яркий цветной фонарь; стол, где виднелись ярко-зеленые «уши» с бубенцами, увенчивавшие его головной убор, освещался розовым. Довольно гадкий получался цветовой эффект, что и говорить…
Джан-Баттиста, сидевший от меня слева, взял меня за руку:
– Не пялься на него так неотрывно, дорогая, ты в нем дырку прожжешь, и он догадается, что у тебя на уме.
– Я не пялюсь, – ответила я. – Просто прокручиваю в голове, что он может сделать здесь, в толпе гостей.
– Вообще-то немногое, ужасов не жди. Братец проверил – при нем нет взрывчатки, оружия, даже холодного, амулетов, артефактов…
– Ты хочешь сказать, что он пришел с пустыми руками?
– Получается, что так, – мой собеседник пожал плечами. – На всякий случай помни, что в зале двадцать четыре сотрудника СБ, не считая Джан-Марко и Лавинии.
– Я помню, кто сегодня разносит еду и убирает грязные тарелки, – ответила я немного обиженно.
Могла ли я забыть, если сама предложила вместо наемных слуг использовать оперативников?
Мне казалось, что будет неправильно, если я стану участвовать в конкурсном танце, но Джан-Баттиста протянул мне руку, и я не стала спорить. Быстрый ритм занял все мои мысли, и я, полуприкрыв глаза, видела только партнера. Восьмерка, удары каблуком, восьмерка со сцепленными руками, снова удар каблуком, поворот в замке… Тьма его знает, как не заплелся в ногах длинный хвост моего платья, предназначенного больше для танго, чем для живого, энергичного пасодобля! Музыка закончилась, и наступила сперва тишина, а потом раздался взрыв аплодисментов. Вслед за другими танцовщицами, я присела в реверансе – кажется, не столько из соображений этикета, сколько оттого, что колени у меня подгибались. Очень вовремя рядом со мной возник молодой человек в ливрее, подал бокал ледяного шампанского и тихо сказал:
– Мы поймали очень сильный всплеск магической энергии рядом с фигурантом. Госпожа Редфилд сказала, что он считывал ауры.
– Значит, Лоредано он не нашел… – перевела я дух.
Но события летели вперед совсем не по тому пути, который мы все предполагали.
Собственно, план был таков: если Джокер появляется на вечере, за ним следят, в удобный момент тихо арестовывают, закатывают в наручники и ошейник из орихалка и дальше уже допрашивают в СБ.
Джокер появился, вечер близился к концу, и Лавиния успокаивающе мне улыбнулась под маской-gatto, а мне не давало покоя предвкушение моего грядущего личного боя.
Внезапно шум стих, и на пустое пространство в центре бального зала вышел человек в маске Пьеро.
– Он что, с ума сошел? – я вцепилась в руку Джан-Баттисты. Его брат за моим плечом тихо выругался.
А тот, на кого были обращены в эту минуту все взгляды, поднял руки и снял маску. Громкое слитное «Ах!» прокатилось по залу, потом полузнакомый мне женский голос вскрикнул пронзительно:
– Дож!
И гости зашумели, выкрикивая его имя, задавая один за другим вопросы… Я взглянула на Джокера: тот неотрывно глядел на человека, сбежавшего из его личной темницы, и сжимал в руке бокал с шампанским. Стекло вдруг хрустнуло и разлетелось, кровь потекла по белому кружеву манжеты.
Лоредано поднял руку, и гости затихли. «Да уж, о моей вечеринке долго будут говорить в Серениссиме!» – подумала я, нервно хихикнув про себя.
– Друзья мои, я понимаю, что у вас ко мне есть множество вопросов! – разнесся по бальному залу голос опытного оратора. – И я обещаю, что отвечу на все. Нет-нет, прошу вас, сейчас не время и не место. Завтра в полдень я готов встретиться с членами Большого совета. А сейчас давайте не будем портить праздник нашей прекрасной хозяйке. Я голосую за пару под номером двенадцать, вот мой билет!
Он демонстративно опустил специальный билетик в вазу, которую держал перед ним лакей. Остальные гости, возбужденные и озадаченные, оживленно переговариваясь, все же последовали его примеру.
– Ты что, договаривалась с ним, что он будет вести это… представление? – спросил у меня из-за спины Джан-Марко.
– Нет, конечно. Синьор Нуньес руководил всем вечером, должен был и конкурс проводить. Кстати, я его здесь вообще не вижу. Может, Пьетро что-то придумал?
– Ой, вряд ли. Что-то мне это не нравится. Пойду-ка я посмотрю, что делают мои посты. А ты, Нора, надень вот это, – в руку мне вложили какое-то украшение на цепочке. – Этот амулет будет тянуть из тебя силы, завтра будешь никакая, поэтому раньше и не давал. Но зато он защитит от ментального воздействия и даст дополнительный щит.
Тем временем все гости уже опустили свои билетики в большую крюшонницу синего стекла, и синьор Лоредано с двумя лакеями занялся подсчетом голосов. Шум усилился: собравшиеся, разумеется, вовсю обсуждали неожиданное появление пропавшего так давно дожа, его связь со мной, роль во всем этом дома Контарини… А вот кто-то первый произнес слово «скандал», и оно запорхало по бальному залу. Я сжала зубы: похоже, что популярность моя приобретает неприятный оттенок…
– Итак, – голос Лоредано вновь перекрыл шум толпы, и все затихло, словно после магического пасса. – Итак, мы готовы объявить победителей! Прошу пару под объявленным номером выходить сюда и… снимать маску!
– Такое впечатление, что он полжизни проводил антикварные аукционы и детские праздники, – неприязненно пробормотала я. Джан-Баттиста не ответил, только сжал мне руку.
