Однако, когда на плечо легла рука, он взвизгнул совсем не по-мужски, разбудив задремавшее эхо. Резко развернувшись, выбросил вперед руку с зажатым в ней ножом и напоролся на смеющийся взгляд Марка.
– Ты дебил? – занесенная рука заметно дрожала и опускать ее Женька не спешил. – А если бы я тебя пырнул?
– Да я вышел следом за тобой. – Марк отступил на шаг. – Может, совсем немного задержался, пришлось уговаривать Нику не покидать палатку.
– От нее сплошные неприятности. – Женька сплюнул себе под ноги. – Слышал? – Он заглянул за плечо Марка.
Марк обернулся и пожал плечами. Затем шагнул в указанном направлении, но Женька вцепился в его локоть.
– Стой! – Он поднял с земли палку и швырнул туда, откуда, по его мнению, раздавались подозрительные звуки. – Если там кто-то есть, даст о себе знать.
– А если там человек? Ты не думал, что можешь кого-то покалечить?
– Ищи дураков! – надулся Женька. – Кому надо сюда переться ночью? И зачем?
– Мы ведь пришли.
– Ты напел про исполнение желания, вот и пришли. – Женька пнул носком кроссовки камень. – Только ты сам все выдумал, даже не знаешь, на какое место нужно идти.
– На самом деле мы пришли, куда и собирались. – От слов Марка у Женьки волосы на загривке встали дыбом.
– Опять твои шуточки? – Женька, до сих пор не выпускавший из руки нож, взмахнул им, едва не задев друга. – Признайся уже, что все выдумал! Только зачем, не пойму! Перед пигалицей покрасоваться? А то я не вижу, как она на тебя вешается.
– Сбавь обороты. – У Марка была одна особенность, никто никогда не слышал, чтобы он повышал голос, но его спокойный тон действовал похлеще крика. Вот и теперь Женька сразу притих. – Если Толстый не сбежал домой, у нас большие проблемы. Река пересохла, а вот болота никуда не исчезли. Шагнул не туда – и поминай как звали.
– Погоди, братан, – Женька почесал затылок острием ножа, – если мы на месте, тогда почему вокруг сплошной лес?
Плевать ему на Толстого и болота. Если и провалится, сам будет виноват, они его силой не тащили. Женька не для того у отца отпрашивался, чтобы бестолково просидеть всю ночь в палатке и просто уйти с рассветом.
– До деревни здесь рукой подать. – Марк кивнул в сторону. – Там даже переночевать можно в одном из домов. В некоторых и печи сохранились.
– Да фиг с ней с деревней! Кладбище где?
– У тебя под ногами, – равнодушно пожал плечами Марк, возвращаясь к палатке. – Здесь сто с лишним лет никого не хоронили. Если верить легенде, то и хоронили не многих, тела чаще сжигали, а останки в болото. Ну или в реку. Тогда она еще полноводной была.
– Снова не сходится. – Женька засеменил за приятелем, пряча нож в карман. – На кладбищах кресты, памятники там всякие.
– По ту сторону реки сохранился погост тех времен. Самый обычный, при монастыре. Мы его по дуге обогнули. – Марк будто читал лекцию: отвлеченно, заученными фразами. – Вот там и кресты, и надгробия. Ведьмам же все это не положено. – Он вдруг замер, приложив палец к губам.
Женька враз подобрался, ощутив колючую тревогу. Их словно прозрачной банкой накрыло: раз и – тишина. Он хотел что-то сказать, но передумал. Решил, что в такой вязкой тишине любые звуки захлебнутся и утонут.
Наверное, именно поэтому, разорвавший полог тишины пронзительный девичий крик, заставил обоих парней вздрогнуть от неожиданности.
Казалось, они отошли от палатки совсем недалеко, но обратный путь оказался куда длиннее.
…ветер полоскал откинутый полог палатки, неподалеку на земле валялся бесполезный потухший фонарь. Марк заглянул внутрь и в ответ на вопросительный Женькин взгляд лишь покачал головой.
– Толстый, выходи! – заверещал Женька, кружась на месте. – Вы сговорились что ли? Хватит! Не смешно!
– Жека! – Марк схватил его за плечи, придавливая к земле. – Никто не шутил, они действительно пропали, и нам нужно их найти. Кричала точно Ника, больше некому.
– Тебе надо – ты и ищи! – он вырвался из захвата, кинулся к палатке, но так и не осмелился заглянуть внутрь, где остался его рюкзак. Отец точно прибьет! Только и палатка, совсем недавно служившая убежищем, теперь виделась раззявленной пастью чудовища, сунься и останешься без головы. – Я к ним в няньки не нанимался!
– Хорошо, – не стал спорить Марк. – Просто жди меня здесь. Договорились?
Женька понимал, что одному ему не выбраться, сюда их привел Марк, ему и выводить. Оставаться в полной темноте тоже не хотелось, и все же здравый смысл твердил: «Так будет лучше!»
– Иди, – кивнул он. – Если что, зови.
Лес стонал, шептал что-то неразборчиво-угрожающее. Темнота клубилась, меняла форму, наступала из-за ближайшего кустарника. Окружение менялось, искажаясь в густом вареве ночи. И вот уже нет исполинов-сосен, торчащих воинственными пиками, только черные, искореженные стволы с голыми, сухими ветками. Деревья извивались, корчились, словно танцуя под слышимую им одним мелодию.
Женька пробовал напевать, хлопать себя по щекам и тереть глаза, надеясь, что страшные ведения отступят.
Не сработало.
Вдруг из темноты послышался всхлип, перешедший в тонкое хихиканье, похожее на скрип несмазанных петель.
– Кто там? Марк? Выходите, ребят, я вас вижу! – Он нащупал в кармане нож, пальцем нашел кнопку, приводящую в движение лезвие. – Я уже говорил, что это не смешно!
Смех повторился. Нервы сдали, рука механическим движением метнула в темноту нож. Смех оборвался булькающим хрипом, к Женьке, сбивая с ног, бросилась быстрая тень…
…рассеченный висок вспыхнул болью. На задворках угасающего сознания расплывалось видение, казалось, что над Женькой склонилась молодая женщина. Ее лицо исказила гримаса ненависти. За спиной женщины застыла темная фигура, полностью скрытая бесформенным балахоном. Фигура вытянула вперед неестественно длинную руку, пытаясь дотянуться до женщины, но та отмахнулась как от назойливой мухи, продолжая сверлить ненавидящим взглядом лежащего на земле Женьку.
Он попытался подняться, упершись руками в землю, но не почувствовал опоры. Ладони провалились в вязкую жижу, в нос ударил гнилостный запах болота.
Женщина что-то шептала, ее полные губы шевелились, только звуки не доходили до Женькиного слуха, растворяясь на полпути. Темная фигура бесновалась, пыталась ухватить женщину, только длинные руки проходили сквозь нее.
Женька хотел закричать, но вместо крика изо рта с кашлем стала выплескиваться вода. Легкие пылали пожаром, горло раздирал колючий песок.
