– Я отвлек вас? Прошу меня простить, но дело важное.
– Говорите уже! – она не специально перешла на крик, просто мужчина вдруг замолчал и смотрел на нее, будто ждал разрешения. – Я хотела подготовиться к работе. В одиночестве. – Ей не было стыдно за свое поведение. Сам виноват, раз полез с разговорами. В конце концов, он здесь все решает и к ней не может быть никаких вопросов, она простой редактор.
– Здесь такое дело, – заюлил мужчина, чем еще сильнее разозлил ее, – мне очень нужна ваша помощь. И да, предвосхищая ваше недоумение, именно вы и никто другой можете мне помочь.
– Да говорите уже! Сколько можно тянуть?
– Завтра сюда приедет моя дочь. – Сказал он и снова замолчал, только теперь сделал шаг навстречу к Вере, отчего ей стало еще и дискомфортно. – Очень талантливая девочка. Играет в театре, имеет в кейсе две роли в кино. Небольшие. Можно сказать, эпизодические. И не в кино даже, а в телевизионном сериале. Но она очень старается, и я уверен, при удачном стечении обстоятельств сможет стать, как нынче модно говорить, звездой.
Все же не зря Вера сравнила этого типа с червем. Мало того что его появление стало для всех сюрпризом, так он еще и дочь свою пытается пропихнуть. А эти его витиеватые обороты речи. К чему? Что он пытается доказать и кого удивить? Вполне может статься, что товарищ и вовсе засланный казачок. Только здесь он просчитался. Вера не принимает никаких важных решений и вряд ли сможет ему посодействовать. А могла бы – не стала.
– Послушайте, любезный Игнат Сергеевич. – Она говорила настолько ласково, что самой стало противно от заскрипевшего на зубах розового сиропа. А вот «любезному» ее тон пришелся по душе, вон как расплылся. – Не знаю, кто информировал вас на мой счет, только смею вас огорчить. Актерами занимаюсь не я, да и на нынешние съемки уже все утверждены, никаких случайных людей быть не может. Вы должны знать, что даже их присутствие согласуется заранее и с руководством, а не редакторами. Наше дело найти героя и подготовить к роли.
– Я был уверен, что вы неверно истолкуете мои слова. – Крепкий орешек Игнат Сергеевич даже выражения лица не сменил, все так же растягивал улыбку, и Вере стало интересно, где предел его физических возможностей. Уголки рта, кажется, касались мочек ушей, настолько он старался. – Ее можно сказать утвердили, осталось дело за малым, договориться с господином Вороновым. И вы…
– Разговор окончен, – она не позволила ему договорить, достала из кармана джинсов мобильный, но, вспомнив, что тот не работает, сунула обратно. – Любые кооперации с Вороновым согласуются сверху. Я не имею над ним такой власти, чтобы влиять на его решения. Если у вас все, я бы хотела все же заняться своими прямыми обязанностями.
– Да-да, конечно, – Игнат Сергеевич будто смутился или умело сыграл смущение, но Вера ему определенно поверила. – Дело в том, что господин Воронов в любом случае не сможет отказать моей дочке, когда узнает, кто она. Но я бы не хотел идти таким путем и подумал, что через вас оно будет как-то мягче. Вот. – Он протянул Вере папку, внутри которой, судя по весу, находилось всего несколько листов. Либо она вообще была пуста. – Здесь сценарий. Совместный для него и моей дочери. Передайте, пожалуйста, господину Воронову. Можете даже ничего не пояснять, просто передайте и все.
– Почему сами не передадите? – Вера почувствовала пробежавший по спине холодок.
– Вот ведь незадача, не смог его найти. – Игнат Сергеевич нацепил уже привычную маску подхалима и угодника. – А вы все же его редактор и должны знать о его передвижениях на съемочной площадке.
Сказал и, наплевав на нормы приличия, планку которых сам же задрал, развернулся и пошел прочь, оставив Веру в расстроенных чувствах. Сжимая в руке папку, она еще какое-то время продолжала смотреть на его удаляющуюся фигуру.
Любопытство взяло верх, и, хотя Вера не собиралась заглядывать в папку, зуд на самых кончиках пальцев буквально вынудил ее потянуть за веревочку. Откуда только он достал такой раритет?
Внутри действительно оказалось всего несколько листов стандартного формата и две фотографии. С них на Веру смотрела невероятно красивая женщина, которая точно знала о силе своей красоты и не стеснялась пользоваться данным от природы преимуществом. От изображения веяло уверенностью, породой и надменностью. Именно такие слова пришли на ум, стоило Вере взглянуть на портреты. И все же в безупречной внешности скрывался какой-то изъян, что-то неправильное и почти уродующее. Она пыталась найти незамеченный ранее шрамик или неровной формы родинку, не понимая, что выбивающаяся из общей картинки деталь буквально бросается в глаза.
Волосы. А точнее цвет волос женщины делал из ее прекрасного лица маску. Она либо была в парике, либо природа решила все же сбить градус спеси и внесла ложку дегтя в бочку меда. Странно, ведь сегодня можно перекраситься в любой цвет. Вера видела утонченные линии скул, безупречный овал лица в обрамлении платиновых локонов, в крайнем случае любого оттенка блонда, но никак не вульгарного медно-рыжего. Она сама была обладательницей такого же цвета волос от природы, но ее внешность ничем не выделялась, не бросалась в глаза, как та, что на фото.
Даже не зная женщину лично, Вера внезапно прониклась к ней неприязнью. Может, дело в том, чья она дочь, что мало вероятно, и скорее всего она подсознательно считала некую фальшь и заведомую попытку обмануть. Оставалась надежда на отказ Воронова работать с ней, какими бы ни были вескими причины для его согласия.
Вера поднесла к глазам первый лист из папки и сразу поняла, перед ней сценарий. Только не совсем обычный. Это был сценарий ее жизни, а точнее эпизода, произошедшего тринадцать лет назад.
Как такое возможно? Что вообще происходит? Зачем Воронову все это нужно? Если он изначально собирался сниматься с… этой, почему никого не предупредил? И для чего было использовать именно ее историю? Их общую историю, которую оба, как она думала, хотели бы забыть.
Теперь у Веры не оставалось сомнений, кто именно прислал на канал испачканную кроссовку и рассказал обо всем на всю страну. Каков наглец! Он ведь пытался обвинить ее в постановке сюжета на прямом эфире и делал это так, будто сам ничего не знает. Хотел выйти сухим из воды, притом что без запинки отбарабанил свой текст. Если бы она находилась в тот день рядом, наверное, расцарапала бы его смазливую рожу, добавив парочку новых шрамов к уже имеющимся.
Пробежав глазами по тексту, Вера поняла, история сильно искажена, хотя и узнаваема. Чего же он испугался? Иска в суд? Или разоблачения? Так ни того, ни другого она делать не станет. Нет у нее никаких оснований, да и убедительных доказательств собрать не получится.
Никакие доводы не могли оправдать его. Марк Воронов предал ее второй раз. Только теперь решил сделать все красиво и масштабно. Что ж, пусть так. Ему нужна слава, он ее получит. В конце концов он всего лишь один из многих, кого перемелют жернова огромной мельницы под названием шоу-бизнес. Какое-то время он помелькает на разных каналах, обрастет полезными знакомствами, возможно, как сделали уже многие до него, даже присосется к богатой дамочке под видом личного экстрасенса, или, как модно нынче говорить, духовного наставника. Но рано или поздно все закончится. Шик и блеск телевидения остается ровно до момента отключения камер. Потом начинается обычная жизнь, к которой Марк Воронов оказался не приспособлен, навсегда оставшись заносчивым мальчишкой с раздутым эго.
