…Она стояла на каком-то пустыре. За тучей пряталась луна, идеально круглая, яркая. Осталось немного, и она войдет в полную силу. В тот день, а точнее ночь, когда это произойдет, случится нечто важное.
Уже знакомое прикосновение, ее берут за руку и куда-то ведут. Перед глазами начинает рябить, пространство искажается, двоится и меняется. Ночь осталась у нее за спиной, даже пришлось зажмурить глаза из-за слишком яркого солнца.
Она оказалась в деревне. Ровные ряды домиков, ухоженные дворы, поют птицы, где-то лает собака. Только людей нет.
Вера смотрит на Алдану, и та улыбается ей. Неужели она не видит, что пропали все жители? Чему улыбается?
«Они все здесь», – Алдана говорит, не размыкая губ, ее голос звучит сразу в голове Веры.
«Почему не выходят встретить нас?» – Оказывается и она может точно так же. Необычное ощущение.
«Выйдут. Они должны убедиться, что мы пришли с миром».
И действительно, двери домов начинают открываться и из каждого выходят женщины, девушки и совсем еще девочки. В простых одеждах, босые, они подходят ближе, образуя круг. Здесь совсем нет мужчин, и это странно. В центре круга оказывается Вера и… Только Вера. Алдана присоединилась к тем женщинам. Теперь стало видно, что все они чем-то похожи. Смуглые, с красивыми раскосыми глазами, темными волосами.
«Они ждут помощи, – снова голос в голове. – Мы можем им помочь, нужно только твое согласие».
«Согласие на что?»
«Узнаешь, когда придет время. Совсем скоро. Тебе в любом случае придется делать выбор, ради спасения того, кто тебе дорог».
«Я не понимаю».
«Просто запомни, когда придется сделать выбор, у тебя будет очень мало времени. Река не станет ждать. Уже утром она заберет жертву. Не мы начали ту войну, в наш дом вторглись. Они называли нас ведьмами, когда сами скрывали темную магию под благими намерениями. Река услышала нас и встала на защиту».
«Река высохла. Ее нет» – По щекам Веры текли слезы. У них был пресный вкус и запах тины.
«Река проснулась. И ты проснись…»
– Проснись! Вера, просыпайся, слышишь? – Боря Кудинов тряс ее за плечо. Вера резко села, не сразу сообразив, где она и что происходит.
– Где Алдана?
– Я откуда знаю? Вчера я ее видел, а сегодня еще нет. Она тебе зачем?
– Борь, уже утро? Или еще вечер? – Она растирала ладонями щеки, чтобы скорее прийти в себя. – Какой сегодня день?
– Четверг. – Боря смотрел на нее как на сумасшедшую. – Ты переработала, мать? Отдыхать надо больше.
Четверг. Значит, она проспала весь вечер и ночь. Тогда неудивительно, организм не привык так долго находиться в горизонтальном положении. Еще и сны снились какие-то странные. Деревня, женщины в ней. Хотя бы чаепитие с шаманкой было на самом деле или тоже приснилось? Как она умудрилась столько проспать?
– Я скоро выйду, Борь, – сказала она, намекая, что ей необходимо остаться одной ненадолго, – подожди снаружи.
Кудинов вышел, Вера опустила ноги на пол и попыталась найти свои кроссовки. Нащупать обувку не удалось, пришлось вставать. Кроссовки стояли у входа, и Вера не сразу поняла, что с ними не так. Присмотревшись, поняла, что кроссовки покрыты какой-то серой пылью.
Ее будто по голове ударили. Сон. Она стояла на пустыре, и перед ней расстилалось что-то вроде поля, устланного такой же вот пылью. Нос защекотало от запаха гари. Она чихнула.
Это не пыль. И сон на самом деле ей не приснился. Там был пепел от сожженной деревни. Она могла ее видеть, потому что она женщина. От мужчин деревня скрыта.
Откуда она это знает? Ей же ничего такого не говорили! Или все же говорили?
– Ничего не помню, – засовывая ногу в кроссовку, бормотала Вера. – Как же теперь быть?
– Ты с кем там разговариваешь? – выкрикнул Боря. – Телефон начал работать?
– Нет, – с сожалением посмотрев на молчащий мобильник, Вера вышла на улицу. – Сама с собой говорила.
– А, ну ладно, – понимающе кивнул он. – Готова к прогулке? Мне нужно снять местные пейзажи, одному скучно. Подумал, вдруг ты не занята.
Вера хотела отказаться, но потом подумала и решила, что прогулка ей на самом деле не помешает, и согласилась.
Они прошли пустой корпус пансионата и двинулись дальше. Вера думала, что там ничего нет, кроме леса. Оказалось, что там ничего не было, кроме пары каких-то сараев.
– Борь, ты уверен, что пейзажи настолько хороши, что стоит их снимать? – Вера хлопнула себя по ноге, раздавив какую-то кусачую букашку.
– Я никогда не был настолько уверен. – Боря зачем-то положил камеру на землю и двинулся к Вере. – Давно пора было это сделать.
Она не успела опомниться, как оказалась в жестком захвате, который по задумке Борьки, видимо, назывался объятиями. Вера чувствовала его жадные, какие-то злые поцелуи на шее, но вырваться не могла.
Поверить в происходящее не получалось. Это же Борька Кудинов, рубаха-парень и свой в доску. С чего он так сорвался-то?
– Боря, перестань, – получилось высвободить одну руку и упереться ею в грудь мужчины. – Зачем ты это делаешь?
Он замер. Оторвался от своего занятия и посмотрел Вере в глаза. Перед ней стоял совсем другой Боря, не тот которого она знала не первый год. Ее Боря добрый, светлый, спокойный. Этот настоящий хищник со звериным взглядом и манерами.
– Ты совсем слепая, Вера? – прорычал он, перемежая слова поцелуями, теперь уже в губы, подбородок, виски. – Я хочу тебя с первого дня, как увидел!
– Я буду кричать. – Она понимала, кричать бесполезно. Он специально увел ее подальше, чтобы никто ничего не слышал. Дура! Она ведь и правда знала о Бориных чувствах, но даже предположить не смела, что он пойдет на такое.
– На здоровье, мать! – Усмешка получилась почти садисткой. – Кричи сколько влезет.
– Боря, ты ведь не такой, – она решила надавить на совесть.
– Не такой? – он оттолкнул ее. – А какой тебе нужен? Какой, Вера? Я знаю, все из-за него! Стоило ему появиться, как ты изменилась. У меня и раньше шансов было немного, но с приходом в проект Воронова, они упали до нуля.
– Не мели чепухи. – Вера поправила задравшуюся футболку. – Воронов мой подопечный и не более. Мы с ним почти не разговариваем.
– Некогда вам потому что разговаривать, другими делами заняты!
Боря схватился за щеку, зашипев от боли. Пощечина пришлась на раненую скулу. Зачем вообще она перед ним оправдывалась? И почему ей так безразлично произошедшее? Она даже пощечину ему залепила скорее потому, что так надо, а не потому, что захотелось.
– Прости, Вер! – неожиданно застонал он. – Не знаю, что на меня нашло. Прости, я не хотел. Не говори никому об этом, ладно?
Боря снова сделался самим собой. Вере оставалось лишь поражаться таким скоропостижным метаморфозам. Место точно было проклятым, если даже в застенчивом Боре смогло разбудить самые низменные инстинкты.
