Забежав в корпус, он едва не сбил с ног Амалию и, не обращая внимания на ее негодующий вид, понесся по лестнице вверх.
Двери в номерах не запирались и теоретически войти к нему мог кто угодно. Вопрос: зачем? Воровать здесь нечего. Если кто-то искал его самого, с чего бы стал заходить, видя, что в помещении пусто?
Марк толкнул дверь, сразу же понимая, если кто и был здесь, он уже ушел. Как именно ушел, тоже не являлось тайной. Окно оказалось распахнуто настежь, на подоконнике остался след от ботинка. Явно мужского, судя по размеру.
Что это дает? Некто забрался в незапертую комнату… для чего? Ему точно не показалось, так как открытое окно и грязь от подошвы были красноречивее любых слов.
И что теперь делать? Проверять каждого, заставляя снять обувь и сравнивать узор протектора?
Бред же!
Запереться на ночь тоже не получится, даже забаррикадироваться нечем.
Опять же неизвестно, забирались конкретно к нему или злоумышленник (Марк решил называть его именно так) прошелся по каждой комнате? Он ведь не смотрел на окна специально, а если и посмотрел бы, не заметил ничего странного, зная, что каждая из них временно заселена.
Неясная доселе тревога окрепла, превратилась в четкое предчувствие опасности, почти свершившегося несчастья. Он даже не подозревал, насколько близок был в своих догадках.
Вряд ли злоумышленник прятался под кроватью, но Марк все же заглянул сначала под одну из них, потом под вторую. Там-то он и заметил что-то светлое, прямоугольное.
Записка.
Распечатанный на принтере текст гласил: «У меня есть ответы на все интересующие тебя вопросы. Приходи сегодня, как стемнеет, к реке. Не вздумай никому проболтаться, иначе ничего не узнаешь».
Вот тебе и раз. Просто шпионские страсти какие-то. Кому могла взбрести в голову идея тайно подбрасывать записку, используя такой странный способ? Проще было сунуть ее под дверь, когда сам Марк находился в комнате. Он ведь мог даже не узнать о послании, если бы не полез под кровать искать спрятавшегося под ней преступника.
И не розыгрыш ли это? Вдруг кому-то сделалось скучно, и он решил развлечься таким странным способом.
Очень хотелось верить, что все время их продолжали снимать и записка часть выстроенного плана. Он придет к реке, никого не увидит, потом резко вспыхнет свет, и съемочная группа поздравит его с окончанием работы. После чего случится банкет и все с облегчением разъедутся по домам.
И пусть он понимал, что такое развитие событий возможно разве что в параллельной вселенной, думать так оказалось чем-то сродни приему обезболивающего препарата: не вылечит, но хотя бы заставит немного отвлечься.
За день он так и не смог поговорить с Амалией и сделал новое для себя открытие: Вера тоже его избегала. Стоило им оказаться в поле зрения друг друга, как она немедленно делала вид, что идет в совершенно другую сторону. Хотя, после вчерашних ее рыданий на его груди, Марку внезапно показалось будто между ними начал потихоньку таять ледник.
Он решил не торопить события и дать ей время все обдумать, не подозревая, что этого самого времени у него самого оставалось совсем немного.
Буквально до вечера.
14
Вера не понимала, что с ней творится. Она ревновала Воронова, и как ни пыталась найти другое объяснение своим чувствам, так и не смогла себя переубедить.
Она давно не любила его, это очевидно. Тогда почему, встретив утром выходящую из его номера Амалию, едва не вцепилась ей в волосы и не начала таскать по всему коридору, попутно надавав пощечин?
Ведь у нее было отличное настроение, Вера впервые за долгое время по-настоящему хорошо выспалась и готова была улыбаться новому дню, когда ей так бесцеремонно его испортили. Это был почти удар под дых, неожиданный, от этого еще более болезненный и совершенно не заслуженный.
В общем, хорошее настроение улетучилось, а на смену ему пришло беспокойство. Ноющее, тупое чувство тоски и безысходности лежало тяжелым камнем где-то в районе желудка, не позволяя забыть о себе ни на минуту.
Еще вчера она была переполнена решимостью поговорить с Вороновым, обсудить свою выходку, иначе и не назовешь то, как она расплакалась у него на груди. Признаваться, что ей понравилось, как он гладил ее по голове, обнимал, прижимая к себе, без всякого намека на нечто большее, чем простое и понятное желание помочь, притом совсем не хотелось.
Там, в его объятиях, Вера чувствовала себя снова юной, безрассудной, чуточку глупой, но живущей с надеждой в сердце, что все обязательно будет хорошо.
Марк тоже казался ей прежним. С его лица исчезло настороженное, хмурое выражение, стерлись шрамы, о которых ей хотелось бы его расспросить. Но она могла так сделать с прежним Марком Вороновым, не с этим. Новый он казался чужим, ненастоящим. Словно кто-то играл его роль.
Проходя мимо его номера, Вера слышала шаги, какую-то возню. Щеки ее моментально вспыхнули, и она поспешила уйти, не желая становиться свидетельницей его любовных похождений. Она даже не удивится, если на этот раз там и вовсе будет другая женщина, а не Амалия. От него можно ожидать чего угодно.
Почти дойдя до своего номера, Вера услышала за спиной тяжелую поступь. Обернулась и очень удивилась, увидев, как Марк собственной персоной толкает дверь и входит в свой номер. Вид у него при этом был растерянный, даже напуганный.
Она простояла какое-то время, борясь с желанием зайти и спросить, что у него случилось. Но решила, что не стоит влезать, если тебя не просили об одолжении. Он даже не заметил ее, настолько был возбужден.
Догадайся Вера об истинных причинах его поведения, а уж тем более об их последствиях, она бы бросила все и, наплевав на собственные убеждения, призналась, что все еще испытывает к нему нечто, чему пока сложно дать определение.
Но она не знала и почти час прорыдала, упав лицом в подушку. Плакала и даже не понимала до конца причину этих слез.
Находиться долго в номере, даже зная, что за стеной есть живые люди, она не могла. Ее постоянно выталкивало на улицу. И только ночь прошла спокойно, она буквально отключилась, едва уронив голову на подушку. Вот и теперь Вера поднялась на ноги, как смогла привела себя в порядок и решила, что пора прогуляться. К тому же небо начинало заволакивать тучами, скоро пойдет дождь, лучше бы успеть до его начала.
Проходя мимо номера Марка, она заметила, что его дверь открыта, а самого хозяина нет. Возможно, он только вышел и скоро вернется. Вера не собиралась входить, но распахнутое настежь окно вызывало опасения. Если Воронов не вернется до дождя, ему замочит постельное белье и придется спать на мокром. Она просто закроет окно и уйдет, притворив за собой дверь.
Она не собиралась читать записку, не в ее правилах заглядывать в личные вещи постороннего человека, просто успела выхватить несколько слов и дальше все произошло само собой.
