Душевные терзания за своего воспитанника обессиливали его больше, чем могли бы ослабить раны на теле.
Риверн, правильно сориентировавшись, уже успел улизнуть в неизвестном направлении. Он боялся Старца и старался как можно реже попадаться тому на глаза.
Болезненный укол в правом боку. Сетт поморщился.
– Она погубит нас всех нас и моего дорогого мальчика, мою гордость, моего названного сына, – плакался в одиночестве ослабевший старик, сидя у стены, вокруг не было никого. – Боги! Дайте сил мне оградить его – видит Огонь и Мрак, ненависть и зло окутывают нас, и тьма безумия забирается к нам в души, как забралась в мозг и душу этого ненормального. – Шептал старик, и силы понемногу возвращались к нему. – Ничего не прошу для себя, только для моего воспитанника: дайте ему сил, – дороже него нет никого у старого воина, – дайте сил…
Тяжёлый вздох, сердце почти уже отпустило.
– Тише! – сказал он своему больному сердцу. – Если меня здесь найдут слабого или умирающего, это причинит ему боль. Алиен любит меня как родного отца, а настоящего ненавидит больше всего на свете. Я честно сражался, я проливал кровь врагов во славу Ада, теперь я состарился, но не боюсь смерти. Но я хочу, чтобы он жил и был счастлив.
Боль в груди почти исчезла. Старик облегчённо вздохнул.
Крякнув, старый Сетт осторожно встал и поковылял по коридору. Одинокий, постаревший, но не сдавшийся воин.
***
Баст неслась по коридорам, наугад выбирая дорогу. Несколько раз она столкнулась с Сеттами, но славу богу, это были не воины, а технологи и рабочие. Испугав несколько служанок, она юркнула в наиболее тёмный коридор и, добежав до стальной маленькой двери, шмыгнула за неё как мышка и притаилась.
Задыхаясь и дрожа от длительного бега и влажных испарений гидропонных полей, Баст в изнеможении прижалась спиной к закрывшейся за ней компактной шлюзовой двери.
– Трусиха, жалкая трусиха! – Рыдая, она сползала по стене вниз. Руки её запутались в стеблях растений. – Как я жалка!
«Как могло случиться так, что этот ненормальный смог настолько напугать меня? Ну и что, что на мне ошейник, ну и что, что я не могу пользоваться своей силой – тело всё ещё при мне, и никто не сможет отобрать у меня когти и зубы, а значит, я смогу постоять за себя. Я никогда не была такой пугливой, и звёзды будут мне свидетелями: впредь я больше не буду такой тряпкой и плаксой!»
Баст недоумевала, что же такое с ней могло приключиться, почему она сразу не дала сдачи этому негодяю. Тьма в глазах этого психа пугала её.
Успокоившись, она вытерла слезы и осмотрелась – кажется, здесь она была одна. Вокруг клубились кольца тумана, влажный воздух дрожал от её дыхания, инфракрасные лучи нагревали кожу. Сотни растений покачивались, свисали со стеллажей, уходящих рядами в темноту. Девушка наугад пробиралась в зарослях. В принципе, она понимала, куда попала. Это была кормушка всей станции, здесь произрастали разные съедобные растения, овощи и фрукты, которые ели жители плавучей крепости. Где-то должны быть ещё подобные помещения, где растут животные, которые потом превращаются в жаркое и подливку.
Кругом была кромешная тьма, однако ночное зрение её не подвело: она уловила лучик света. Пробравшись сквозь заросли, она увидела большой иллюминатор и красивые звёзды в нём.
Бесконечный космос ассоциировался у неё со свободой. Издёрганная своим невеселым приключением и с расстроенными нервами кошка присела на небольшой выступ, тянущийся вдоль стены, и зачарованно стала смотреть на движущиеся за стеклом звёзды и галактики. Мрак сгущался вокруг неё и вокруг плавучей крепости, свет тысячи солнц не мог рассеять надвигающуюся на них тьму.
***
Риверн, как тигр сквозь джунгли, хищно следил за своей добычей. Девушка не смогла убежать далеко. Все ходы и переходы звездной крепости брата он выучил прекрасно. Сидя в засаде, он наблюдал, как девушка, прислоняясь к стеклу, смотрит на звезды. Вскоре сон, пряные испарения влажной земли и цветов сморили ее.
Выждав несколько минут, он стрелой метнулся к ней. Желанная добыча, лакомство оказалось между двух его мускулистых рук.
«Не убежишь!»
Риверн полез рукой под набедренную повязку. Девушка во сне пошевелилась и перевернулась на другой бок, прислонившись к его руке лбом. Риверн замер.
«Что это? Странное чувство, что она хочет делать? Почему мысли путаются? Я хотел взять ее, но что меня останавливает? Не могу двинуться. Эта ведьма меня приворожила, я ведь никогда ни перед какой девкой не тушевался. Что в ней такого особенного?»
Риверн осторожно взял спящую девушку на руки и вгляделся в ее лицо, такое светлое и удивленно наивное. Сама девушка была маленькая, хрупкая, точно птичка. Несколько минут он стоял, разглядывая ее и принимая решение.
Одна часть дергала его как можно быстрее оттащить девушку к себе в каюту или в пилотируемый модуль, на котором он прилетел на станцию брата. И, может быть, даже дать деру с пленницей, унести ее в большую крепость. Может быть, отец отдаст ее ему как награду? Хотя вероятность мала, а потери девушки он не перенесет. Темная часть души жгла ему грудь и требовала немедленного действия, другая − боролась с ней и не хотела причинять девушке-кошке вред.
За спиной послышался шорох. Лианы растений были откинуты в сторону уверенной рукой. Риверн обернулся, держа на руках девушку. Прямо перед ним стоял его брат.
– Алиен? – тихо приглушая голос, спросил он.
– Брат, что ты делаешь? – также тихо ответил ему воин, опуская руку на рукоятку меча.
Риверн сделал удивленно растерянное лицо, он понял, что добыча ускользает. Светлая часть его души погасла, погрузившись в темноту. Черная часть выиграла, он стал лицемерить и лгать.
– Я нашел ее здесь спящую на гидропонных полях. Ее надо унести отсюда, на верхней палубе идет гулянка. Там много пьяных Сеттов. Они могут навредить ей, а она ценная пленница, я думаю, за нее можно получить выкуп.
– Я возьму ее, – бесстрастно сказал Алиен, не поверив ни единому слову брата. Решительно забрав девушку из цепких рук Риверна, он пошел к выходу.
Воину ничего не оставалось, как удалиться в противоположную сторону от брата. Один кулак его был крепко сжат, вторая рука царапала ногтями грудь.
Риверн влетел в барак с рабами.
«Эта или какая-нибудь другая − какая разница». Схватив рабыню, он повалил ее на пол. Другие рабы в страхе разбежались. Спустя какое-то время он, бросив хнычушую девушку вышел из бараков.
Это не помогло.
Он пошел и напился в своей каюте. Разбрасывая вещи и ломая мебель, он ревел пьяными слезами и кричал, бил себя в грудь и рвал ногтями кожу, пытаясь вырвать ноющее сердце. Грудь горела нестерпимо, сильнее, чем самая глубокая рана. Зеленые глаза снились ему каждую ночь, они дразнили его. Пламя внутри разъедало сердце и очерняло душу, он бился об пол и кричал не в силах вытерпеть.
