— Беги, пока у меня есть силы тебя отпустить, потому что мой самоконтроль не безграничен и не вечен. Еще одна встреча, еще один твой взгляд… Еще минута с тобой наедине там, где никто не сможет нам помешать, и воплощу в жизнь свои самые болезненные фантазии. Прямо здесь, на полу, и я не смогу быть нежен с тобой, слишком долго твой недостижимый образ преследовал меня, а я не робкий Родамант и не нерешительный Риверн, даже не оттягивающий удовольствие Арвур. Так как же я могу тебя отпустить? Я не смогу этого сделать, если ты не уберешься прочь. Поэтому беги! Беги быстрее, пусть боль толкает тебя вперед, подальше отсюда. Потому что здесь и сейчас будет очень для тебя опасно.
* * *
Девушка в ярости уносилась прочь от этого предателя и лицемера, по пути ломая мебель, срывая со стен портьеры, вымещая свое бешенство на всем попадавшемся на пути.
«Я решила ему отомстить и клянусь солнцем Ра, я это сделаю! Цитадель станет моей, а не Алиена! Это моя сладкая кошачья месть, и я буду наслаждаться каждой ее каплей. Каждым этапом, планом и минутой достижения поставленной цели! Унизить Алиена, нет, Рована, именно так зовут моего наипервейшего врага! Необходимо растоптать его планы в пыль, отобрав тот приз, что он себе наметил. Трон властителя и Цитадель — оплот Сеттов».
Девушка злилась настолько сильно, что у нее перед глазами мелькали красные пятна неудержимой ярости. Никто не причиняет нам столько боли, как те, кого мы любим.
«Видят боги, — бесилась кошка, пиная босой ногой обломки мебели, — на этот гребаный трон во что бы то ни стало сядет моя мохнатая задница, не будь я Баст Бубастисе Барра, кронпринцесса королевства Роз! Я приложу все усилия, чтобы стать властительницей двух миров!»
Девушка остановилась, жар бешенства утих, обдав холодной волной самообладания и другого не менее опасного чувства — ледяной ярости. Трезвой, расчетливой, неотвратимой.
Но ей нужна армия, хотя бы маленькая… Кошка почесала в затылке, раздумывая. Ее взгляд привлекла шеренга ободранных воинов.
Это не каторжники, техники или кузнецы. Это были именно воины-Сетты, об этом в них вопило все. От условно гордой осанки, сейчас согнутой под гнетом усталости, перевязей с оружием, инкрустированных украшением рогов и копыт. Но до чего же эти Сетты грязны, оборванны и… избиты?
Девушка, ведомая любопытством, на некотором расстоянии последовала за шеренгой воинов. Извечная кошачья погибель привела ее в доселе не обследованные казармы. Баст замерла на решетчатом балкончике, исследуя местность.
Внизу под ней располагались ряды походных коек, на три яруса каждая. Сетты бродили между ними, лежали поверх одеял, дрались за лучшее места, и вообще, в помещении было не в пример оживленнее, чем в главном зале Цитадели.
Кошка битый час сидела на выступе и наблюдала, свесив ноги вниз, помахивая хвостом, под ней уже начинала собираться толпа любопытных молодых Сеттов.
Нескладные, большерукие, неуклюжие, как вымахавшие в росте щенки, но еще не ставшие взрослыми волками. Лишенные опыта и осторожности юноши в подживающих шрамах, с лицами в прыщах.
Вид ее голых ног привлекал начинавших взрослеть подростков, они стекались к ней со всех концов казарм. Их фигуры с накачанными мышцами отражались в ее, без сомнения, злых глазах. Уперевшись в выступ, девушка спрыгнула вниз.
Молодые воины обступали ее со всех сторон, медленно приближаясь. Кошка сдерживала себя, чтобы не драпануть. Они нужны ей. Можно ли убегать от своей помощи и спасения?
Эти юные Сетты завершали свое обучение и еще не считались полноправными воинами.
Они зависели от главы Дома, своего господина и отца. До первого рейда, до первого боя, который отсеет часть подростков, оставив самых сильных или самых ловких. Тех, кто встанет на место глав Домов и фамилий.
Это росли будущие конкуренты своих отцов, сейчас еще не имевшие ни власти, ни возможностей, но уже взиравшие жадными глазами и оценивающие то, чем владели их господа. Молодые Сетты уже примеривали на себя будущее богатство и власть. Они жаждали всего того, в чем им сейчас было отказано, но на что они имели право по закону меча и силы.
Глаза неудовлетворенных подростков, ни разу не видевших и не ласкавших женщин, буквально пожирали кошку. Елозили по рукам и ногам, цеплялись за яркие губы, прилипали к оголенному животу, впивались в глубокий вырез туники. Воины неосознанно двигались, беря девушку в кольцо, подкрадываясь к желанному и запретному.
Баст все так же безмятежно стояла, окруженная оголодавшими хищниками, уже сглатывающими выступившую слюну. Торчащие кадыки дрожали и ходили ходуном, мышцы на руках и ногах напряглись, пальцы жадно перебирали воздух, захватывая воображаемую добычу, но Сетты еще не решались взять трофей, который видели перед собой.
Кошка же, в свою очередь, смотрела на толпу новеньких, не использованных инструментов для достижения поставленных целей.
— Ты похищенная принцесса Роз? — Перед ней стоял молодой воин. Он чем-то неуловимо отличался от остальных. Был наглее и увереннее молокососов с открытыми ртами и ниткой слюны в уголке рта, подбирающихся к ней. Сетт был уже мужчиной, это читалось в его взгляде, спокойном и настороженном. А еще он являлся здесь главарем. Один лидер всегда узнает другого. Кошка наклонила голову набок, рассматривая парня.
— Я восьмой сын воина Тьмы, — представился Сетт. Знакомые черты лица, серые глаза властителя, более тонкое лицо, вероятно, доставшееся от давно списанной со счетов матери.
Кошка хитро улыбнулась и подошла к парню ближе, настолько плотно, что ее голое бедро дотронулось до его кожи. Воин вздрогнул, но даже не сделал шаг назад.
Девушка улыбнулась еще шире, демонстрируя острые клыки.
— Восьмой сын воина Тьмы, ты хочешь жить?
* * *
Казармы пали к ее ногам без единого выстрела, удара меча или поцелуя.
Рошаль, восьмой ребенок воина Тьмы, не дурак, он сын своего отца, а еще у него зуб на властителя. Давний, приходящий все эти годы ему в виде болезненных воспоминаний и ночных кошмаров. Ни забыть, ни простить которых он не сможет никогда.
Настал его час мстить, творить свою волю и свое правосудие. Он будет сводить счеты за безвременную кончину матери, произошедшую прямо на его глазах.
Тогда он был еще ребенком и ничего не смог сделать, но теперь он вырос, он воин и готов бросить вызов своему отцу, отдать убийце все долги. За яркую кровь его матери, вытекшую из перерезанного властителем горла и окрасившую ноги сына в цвет боли. За капли детских слез, пролитых на бледное, обескровленное лицо умершей. За все.
Баст не сомневалась: не только Рошаль имеет, что сказать властителю, у каждого в этой плавучей крепости есть много невысказанных слов.
Теперь следовало найти Родаманта. Если он не поможет Алиену, то играть за ее команду против брата и Арвура обязательно станет.
* * *
Сообщение о начале штурма Цитадели ей принесла одна из освобожденных рабынь. Женщина подслушивала в покоях Алиена, когда мыла полы и узнала точное время. Никто не замечает такую бесполезную мелочь вроде рабыни с метлой и половой тряпкой.
