Я смотрела, как сенатор с женой шествуют через Форум. Она изящно опиралась о его локоть, а он нежно поглаживал ее пальцы и показывал на разные интересные вещицы, выставленные на продажу. По их поведению и позам было видно, что они – редчайший пример супругов, не расставшихся со сладкими муками взаимной влюбленности.
– Не спеши. Не предпринимай ничего, пока хорошенько все не обдумаешь, – внушала я брату, но с тем же успехом могла бы уговаривать собаку оторваться от миски с мясом.
Калигула весь искрился от предвкушения, и я знала, что ничем хорошим эта затея не закончится.
Глава 17. Юлиево семя
Когда наступили апрельские календы, стало ясно, что Калигула совершил ошибку. Его новая императрица бродила под гулкими сводами дворца, словно потерянная собака в поисках хозяина. Она улыбалась, когда того требовал этикет при отправлении государственных функций, и свои супружеские обязанности исполняла старательно, но без малейшего желания. Ливия не любила Гая, и, в полном соответствии со своим характером, он тем сильнее хотел добиться ее любви, чем очевиднее становилась невозможность этого.
Я честно предпринимала попытки наладить с Ливией дружеские отношения, но даже самый краткий разговор с ней стоил неимоверных трудов. Она была замкнута, не проявляла ни к чему интереса и не хотела сближения. В конце концов я решила, что лучше оставить ее в покое.
Великий план брата основать династию застопорился еще и потому, что, сколько бы он ни ложился с Ливией Орестиллой, она упорно не беременела. Калигула показывал ее лучшим врачевателям в городе, но не акушеркам, должна заметить, потому что он по-прежнему винил их в смерти своей первой жены. Лекари в один голос заверяли его: Ливия абсолютно здорова, она более чем способна к деторождению, просто пока не повезло. Калигула изо всех сил старался относиться к этому спокойно и не видеть в происходящем воли богов, проклявших семя Юлиев.
Предложенное Лепидом решение было, мягко сказать, нестандартным, но в его пользу говорило большое число успехов в других случаях. Однажды вечером, когда они с Калигулой были навеселе после проведенного на играх дня, Лепид заметил, что многие дети Рима являлись, по сути, побочным результатом ночных возлияний и чревоугодия, которые могут привести к повышенной любвеобильности даже у несклонных к ней. Гай поздравил Лепида с отличной идеей и решил ее опробовать.
Такова была первая причина устроить пир.
Помимо тайной надежды напоить Ливию и добиться таким образом ее беременности, была и вторая причина. В те месяцы Калигула вознесся на гребень волны всенародной популярности, а ни один хороший политик не упустит возможности капитализировать благорасположение подданных.
Регулярно проводимые игры, мир, установившийся на просторах империи, возобновление поставок зерна из Египта, полная казна и добрая молва, сопутствующая двору, привели к тому, что римляне полюбили Калигулу так же, как любили когда-то нашего отца. Со смутой в Александрии покончили, Флакка сняли с поста наместника, судили и сослали на Андрос, где впоследствии он был лишен жизни. Поллион посовещался с императором и взял на себя обязанности префекта Египта, чтобы исправить причиненный Флакком ущерб, а Виниция сделали наместником Азии для наведения порядка и там. Где бы ни вспыхнул пожар, туда сразу посылались чиновники, способные гасить пламя проблем и заново отстраивать то, что сгорело.
Военный люд также был доволен, потому что войны закончились, буйные племена дикарей на время затихли и больше не нужно было выходить на марш или биться под дождем и снегом. К тому же солдатам слегка подняли жалованье, и многие еще не растратили то золото, коим Калигула осыпал армию, когда сменил Тиберия.
И даже сенат, с которым брат находился в натянутых отношениях весь прошедший год, начал понемногу смягчаться. Отдельные сенаторы наносили императору визиты как клиенты – патрону. Калигула очень грамотно повел себя, сообразив, что, какую бы династию он ни заложил, в значительной степени судьба потомков будет зависеть от политических решений, которые он примет сейчас. Гай издал целый ряд распоряжений, которые, не давая сенату реальной власти и не уменьшая могущества императора, все же были приятны сенаторам и умиротворили большинство недовольных. В прошедшем месяце брат даже заглянул на заседание сената, что я сочла гигантским шагом к примирению. Но он все еще не доверял собственной выдержке, чтобы надолго оставаться среди них.
Итак, вторая важная причина для пира – закрепление поддержки со стороны знатнейших родов Рима.
Ну а поводом, разумеется, был день основания Рима.
Празднования в честь основания Рима в конце апреля – всегда значимое событие года, но на этот раз мой брат решил сделать его самым памятным для всех жителей. Для этого он щедро отдавал подготовке свое внимание, силы и деньги – сундук за сундуком золота. И у него получилось.
Жертвоприношения прошли успешно, богам были подарены стельная корова и та самая лошадь, которая оказалась ведущей в ныне знаменитой гонке Калигулы. По всему городу устраивались игры, гонки, состязания в борьбе, охота и представления, и даже самый бедный посетитель празднеств носил корону, словно царь. Среди нововведений Калигулы была демонстрация золотого щита Марса – Анкила. Жрецы с песнопениями принесли реликвию на Капитолий, и там публика могла восхищенно ахать и вспоминать, как сильно боги любят их город. Народу раздавалась бесплатная еда и напитки – в небывалых доселе количествах. В тот день римляне были счастливы жить там, где живут.
Уже ближе к вечеру, когда гонки закончились, самые знатные и богатые люди Рима сошлись во дворце Калигулы на пир.
Как и на остальные праздничные мероприятия, на этот пир не пожалели средств. В какой-то степени пышность была чрезмерной, но это еще одна слабость моего брата. Он порой заходил слишком далеко – как с широкими жестами, так и со своим язвительным юмором. Главным украшением атриума стало чучело волчицы, которое многим показалось безвкусным. Но воображение поражала не волчица сама по себе, а то, что из ее сосков изливалось вино, поступающее из какого-то скрытого источника. Под сосками стояли две огромные декоративные вазы в форме Ромула и Рема, в них стекало вино и смешивалось с водой.
Стенные драпировки – из льна и шелка, тирского пурпура и египетского золота – прибыли с Востока: их приобрели и доставили за счет Поллиона. Ковры, чтобы укрыть холодный пол, привезли из Сирии и Парфянского царства через провинцию моего мужа. Благовония из Аравии, по цене годового солдатского жалованья за маленький мешочек, весь вечер курились в жаровнях, наполняя дворец пряным сладковатым ароматом. Для развлечения гостей шли одна за другой схватки борцов, блестящих от масла и кряхтящих от усилий. В соседних залах демонстрировали свое мастерство лучшие музыканты империи, акробаты и певцы. Преторианцев нигде не было видно, хотя оба префекта попали в число приглашенных; они старались держаться рядом с Калигулой и внимали каждому его слову. Похоже, он не ошибся с назначением Стеллы и Клемента. Они всем были обязаны ему и выказывали безоговорочную преданность.
