– Я тот, кто через эти Холмы ходил! – ответил, наконец, Рубашечник, и от голоса его повеяло морозным холодом. – И знаю, что там не место для маленьких девочек.
– Судишь всех по внешности, ковбой? – взъелась Энн. – Может, мы и выглядим как фарфоровые куклы, но мы на самом деле совсем не такие. И пожили, может быть, побольше тебя.
– Зато я не расходую свою память на безделушки!
– Зато мы не коллекционируем бездумно единственный живой ресурс, а обращаем его хоть во что-то полезное!
– Тихо-тихо-тихо! – вклинилась между ними Бетти, готовая уже разнимать драчунов.
Сама Бетти почти не дралась, но вот в школе пару раз бывали большие драки. После этого всегда случались профилактические разговоры со всеми родителями сразу, и Бетти часто прилетало за этот беспорядок: все же ее родители были очень занятыми людьми. Поэтому она на дух не переносила драки. Тем более, сейчас это было явно лишним.
– Мне надо спешить! Ткачиха меня плетет! – почти крикнула она. – А вы тут спорите неизвестно о чем!
Рубашечник смутился.
– Бетти права. Давайте поторопимся.
Энн торжествующе ухмыльнулась и победно вскинула руки вверх:
– Мэри, упакуй карту и чайник, мы идем в приключение!
Глава 10
Бетти вышла из Холмов последней. Рубашечник подал ей руку, и она, подтянувшись, ухватилась свободной ладонью за скользкий дерн, уперлась коленом в мокрую землю и выпала на влажную траву.
– Здесь шел дождь? – спросила она. – Тут мокро.
– Вставай, простудишься! – затеребила ее Мэри.
– Это не дождь. Это роса.
– И эта роса?.. – Бетти села на траву и огляделась.
– Наши слезы. Да ты и сама уже поняла, – Рубашечник пожал плечами. – Смотри-ка, тебя в скором времени будет вообще ничем не удивить!
– Если честно, мне сейчас совсем не хочется удивляться.
– Бетти, пойдем. На земле правда лучше не сидеть, – Энн закинула на плечо котомку с чайником и картой и посмотрела вдаль, на переплетение мерцающих серебряных нитей. – Как понять, какая из них правильная?
– Проще простого, – сказал Рубашечник и выбросил руку вверх. Тотчас же одна из нитей упала ему в ладонь. – Это наша. Восточная.
– Мы должны торопиться. Роса тает на глазах. Она всегда выпадает перед тем, как придет Таобсьер и принесет новые нити. – нахмурилась Энн.
Мэри вздрогнула:
– Слишком долго медлили. Таобсьер уже пришел.
Бетти недоуменно огляделась. К ней медленно подплывал фиолетовый сгусток тумана, похожий на дымчатую плюшевую овцу – среди ее старых детских игрушек была похожая.
– Что это? – по спине девочки пробежал тревожный холодок.
– Это и есть Таобьер, равнодушный ветер, – ответил Рубашечник, наматывая на руку путеводную нить. Видно было, что ему это давалось нелегко. – Пожалуйста, Бетти, нам надо спешить. И не вздумай его трогать, не взду!…
Но Бетти уже протянула руку и погладила ветер по туманному загривку.
– Ему грустно, – сказала она. – Это из-за росы?
– Кому угодно станет грустно от этой росы, – проворчал Рубашечник и зябко повел плечами. – Бетти, сделай что-нибудь с этим облаком и пойдем, пока у нас еще есть время.
– Сейчас, сейчас, – отозвалась Бетти, не в силах расстаться с Таобсьером. – А может быть, он пойдет с нами?
Рубашечник закатил глаза. Бетти сварливо подумала, что в начале пути он казался ей намного более милым. С другой стороны, пока они были в Лесу, ворчать и ругаться было не из-за чего, а в Холмах все стало иначе. Даже небо стало малахитово-зеленым с сумеречно-синими отблесками, зимнее, тяжелое небо, от которого кружилась голова и было трудно дышать. Тут у любого характер испортится.
Она поднялась на ноги и отряхнула джинсы от болотной грязи. Ботинки неприятно хлюпали, но в остальном земля казалась устойчивой. Фиолетовый сгусток тумана льнул к ногам. Мэри смотрела на него с тем же отвращением, с которым взглядывала жижу, пачкавшую ее белые туфельки, Энн же, казалось, с философским спокойствием приняла новое положение дел.
– Вот как получается, – сказала она и улыбнулась. – Четверо нас и ветер. Хорошая же у нас компания!
– Главное, чтобы этот ветер не навел на нас Ткачиху, – поделился опасениями Рубашечник, но Энн только рукой махнула:
– Это же Таобсьер. Его точно не волнует Ткачиха и ее желания, и Охотники его не волнуют. Ему интересны нити…
– Слышишь? – обратилась Бетти к облаку. – Там, куда мы идем, будет много разных нитей. Пойдешь с нами?
И ей показалось, что дымчатая овечья голова кивнула.
– Он идет с нами! – твердо сказала она.
– С нами так с нами. Надо мне тут споры разводить, – Рубашечник выглядел раздосадованным, но смирившимся. Нить в его ладони сияла и рвалась вперед. – Но мы должны спешить.
И они пошли вперед, через бескрайние темно-зеленые топкие Холмы, в которых Бетти запуталась уже через первый десяток шагов. Мэри широко шагала впереди, уткнувшись в тускло мерцающую в тумане карту, и время от времени направляла спутников, взмахивая правой и левой рукой по очереди. Иногда она начинала спорить с Рубашечником, когда карта и путеводная нить показывали в разные стороны, но каким-то образом они снова приходили к согласию и продолжали идти вперед. Энн шла поодаль, напевая под нос и с интересом рассматривая окрестности. Бетти взяла на руки туманное облако Таобсьера: хоть с таким компаньоном ей было гораздо спокойнее. Таобсьер был меньше и казался таким беззащитным, что она забывала, что была просто двенадцатилетней девочкой, чью жизнь с минуты на минуту сплетет Ткачиха, и казалась себе очень взрослой и смелой.
Клетчатая спина Рубашечника маячила впереди рядом с Мэри, и у Бетти так и не появилось желания идти рядом с ним. Наоборот: она укрепилась во мнении, что Рубашечник не так прост, как показался ей вначале, и лучше ей быть с ним настороже.
Но, определенно, даже такой друг был лучше, чем никакого друга. Когда он обернулся через плечо, широко улыбаясь, у Бетти екнуло сердце. Его седые волосы слегка намокли от влажного воздуха, а глаза, наоборот, сияли в предвкушении.
– Совсем близко – и так далеко! – весело пожаловался он. – С Холмами никогда не угадаешь точное расстояние!
– Но ты ведь сказал, что уже был там? – спросила Бетти, и Рубашечник пожал костлявыми плечами:
– Был. Но я был в другое время и шел из другого места, а это кардинально меняет картину… И даже карту!
– Послушайте, – Энн оборвала свою песенку и остановилась. – А откуда вообще взялась Церковь?
– А откуда взялись Холмы и Лес? – равнодушно отозвалась Мэри. – Пойдем, лучше на одном месте не задерживаться.
