Охотник склонился над картой, с любопытством изучая показанный Энн маршрут.
– Вот только бы справиться с ветрами… – пожаловалась Мэри.
Рубашечник молча сидел в углу, глядя на Охотника из-под длинной челки. С Бетти он упрямо не встречался взглядом.
– Ну и дела, – покачал головой Охотник. – Никогда не слышал о том, чтобы кто-то смог собрать карту Теней.
– А мы смогли! – сказала Энн и с гордостью посмотрела на сестру.
Бетти обратила внимание, что Мэри совсем не выглядела счастливой.
– Я уже ни в чем не уверена, – сказала она. – Может быть, мы не так уж и правы. Мы не предполагали, что есть такие обрывы или пещера, как эта. По нашей карте здесь ровное пространство.
– Это все Татгэвит, – Охотник прочертил пальцем по линиям Холмов на сияющей карте. – Он любит менять пространство.
– Ветер никогда не уймется, – вздохнул Рубашечник, и Бетти окинула его строгим взглядом.
– Нашел время падать духом! – возмутилась она.
Таобсьер ткнулся воздушными рогами ей в локоть, и она, засмеявшись, подхватила его на руки. Ветру явно нравилось там больше, чем бродить по пещере, будучи предоставленным самому себе. Бетти запустила руку в облачные кудряшки маленького ветра и вдруг замерла.
– А ведь у нас есть свой личный ветер! Таобсьер с нами! Мы можем использовать его, чтобы выйти из пещеры?
Рубашечник оживился при этих словах, зашевелился, подсаживаясь ближе.
– Мне не приходил в голову такой вариант. Я никогда… не пробовал взаимодействовать с ветрами.
Бетти продолжила гладить облачный ветер, баюкая его на руках.
– Ведь ветра сменяют друг друга как им заблагорассудится? У них нет какой-то правильной последовательности?
– Я думала, что есть, – развела руками Мэри. – Но вот что оказалось: мы не во всем были правы, когда вели наблюдение из нашей с Энн пещеры. Казалось бы, Татгэвит должен был давно уняться, а он никак не унимается. Или ветра именно теперь решили проявить норов: потому что с нами живая Бетти или потому, что мы идем, куда не следует…
– Я полагала, что ветра бродят в Холмах без цели, – виновато подхватила Энн, нервно наматывая на запястье ремешок сумки. – Но сейчас, когда они начали нам мешать и не давали ступить и шагу по спокойной местности, я подумала: может, ошиблась? Может быть, Старая Церковь – не сказка, и попасть туда действительно нелегко?
– Не сказка?! – напустилась на нее Мэри. – Ну конечно, не сказка! Мы же не просто так туда потащились.
– Я бы пошла, даже если бы вокруг вообще ничего не было, – ответила Энн, глядя куда-то мимо близняшки. – Я так устала сидеть в нашей пещере.
– А я бы сейчас с удовольствием туда вернулась и пила свой чай.
– У вас был чай?.. – в голосе Охотника прозвучал настоящий интерес.
– Был, – вздохнула Мэри. – Мы его вспоминали. С ягодами… Ароматный, как лесная полянка.
– Я даже не помню, что такое чай, – усмехнулся Охотник. – Ну вы, девочки, молодцы.
– Да уж, не отказался бы и я от чашечки чая сейчас, – вздохнул Рубашечник.
Энн вдруг изменилась в лице, вскочила на ноги и захлопала ладонями по сумке.
– Чайник! – крикнула она. – Я же взяла его с собой!
Мэри радостно взвизгнула и бросилась помогать близняшке. Вместе Мэри-Энн достали чайник, охватили его с обеих пузатых сторон и сосредоточенно посмотрели друг другу в глаза. Охотник наблюдал за ними со все возрастающим интересом, Рубашечник терпеливо ждал, а Бетти гладила Таобсьера и смотрела на выход из пещеры. Она думала не про чай, а про скорое возвращение домой, пытаясь вспомнить, что же такого хорошего ее там ждало Таобсьер заворчал и пополз ей по плечу куда-то за спину. Бетти неловко вздрогнула, когда ветер потянул за одну из тонких нитей и впитал ее в себя, и только махнула рукой: маленькому ветру, наверное, гораздо нужнее, чем ей, воспоминание об улице Высоких Осин, которая зачем-то еще недавно так сильно интересовало ее.
– Бетти, Бетти! – окликнула ее Энн. – Ты будешь чай? Мы вспомнили свой самый вкусный чай!
– Только у нас совсем нет чашек. Но мы будем пить из носика, – Мэри села и аккуратно расправила оборки своего перепачканного в земле платьица. – Будем нарушать все правила этикета!
И первая прижала носик ко рту, сделав осторожный глоток. Лицо ее прояснилось.
– Это правда самый лучший чай из всех, который нам удалось вспомнить! – воскликнула она с таким восхищением, что Энн немедленно отняла у нее чайник и отпила.
– И правда, – с тихой гордостью сказала она. – Таких воспоминаний у нас еще не было.
Она передала чайник вежливо ожидающему Охотнику. Бетти с ленивым любопытством наблюдала, как разгладились черты его лица после первого же глотка.
– И правда: хороший чай, – кивнул он. – Может быть, мне и не с чем сравнить, но вкус и запах сейчас определенно приносят радость.
– Как будто тебе хоть что-то может принести радость, – буркнул Рубашечник.
Охотник неопределенно хмыкнул в ответ и протянул ему чайник, удерживая за изящную фарфоровую ручку. Чайник странно сочетался с его мужественным нелюдимым обликом, так что Бетти тихо хихикнула. Рубашечник забрал чайник и сделал большой глоток.
– Люблю ягодный, – сказал он с тихой благодарностью, глядя на Мэри-Энн. Близняшки сияли.
Таобсьер подтолкнул Бетти под локоть, и она тоже потянулась за чайником. Чая ей не хотелось, но лишних вопросов о том, почему она отказывается и хорошо ли себя чувствует, она не хотела тем более. Маленький ветер как будто чувствовал ее настроение и направлял обратно к рассевшимся в круг попутчикам. Бетти забрала чайник, стараясь по возможности не прикасаться к Рубашечнику. У нее и раньше не было поводов ему доверять. Теперь, когда появился Охотник, она окончательно решила держаться от него в стороне. Им все равно идти одной дорогой, но доверять ему больше она бы не решилась.
Чай и правда оказался замечательным, душистым и ароматным. Бетти мысленно вернулась на полянку в Лесу, где впервые встретилась с Рубашечником. Ей показалось, что это было давным-давно, годы, годы назад…
Бурные обсуждения дальнейших планов привели к тому, что возглавить отряд должна была Бетти, ведь Таобсьер слушал только ее. Охотник сказал, что будет прикрывать ее от Татгэвита, если вздорный ветер решит в открытую на них напасть. Близняшки должны были идти в середине и крепко держать сумку с картой, а Рубашечнику оставалось только прикрывать отход.
– И если ты попробуешь струсить… – прорычал Охотник, но Рубашечник спокойно встретил его взгляд:
– Не стоит так со мной говорить, – мягко попросил он. – Я обещал, что доведу Бетти до Старой Церкви, и я сделаю это. Я сам ничего не желаю сильнее, как оказаться рядом с ней.
– Почему ты уверен, что Старая Церковь поможет тебе?
