Воспоминания увели Бетти дальше, в тот день, когда они с Артуром Нимом пошли кормить лебедей. До парка они так и не дошли, завернули в магазин комиксов и просидели там весь вечер, рассматривая все подряд, но Артур Ним успел рассказать ей, что птиц ни за что нельзя кормить хлебом. Особенно лебедей.
– Чем же их тогда кормить? – удивилась Бетти.
– Салатом, – пожал плечами Артур Ним. – Или травой. Но хлеб их убивает.
Вот это Бетти запомнила очень хорошо. Интересно, а местным лебедям тоже нельзя хлеб? Поймав за хвост мелькнувшую мысль, Бетти вздрогнула и огляделась. Если здесь и водились птицы, она не хотела с ними повстречаться. Говорят, и обычные лебеди не отличаются добрым нравом (или это гуси? неважно, все равно им лучше не лезть под клюв), что уж говорить про тех, которым выпало служить Ткачихе?
– А как вы думаете, здесь водятся ле… – все-таки решила спросить она, но в этот момент Рубашечник оступился и рухнул на колени в вязкую трясину.
– Назад! – не своим голосом выкрикнул он.
Бетти и близняшки шарахнулись, попав в крепкие объятия Охотника, подстраховавшего их от падения. Почва под их ногами становилась вязкой и тягучей.
– Не хватило! – Рубашечник в ярости стукнул кулаком по воде. – Надо еще!
– Я поищу… – Энн полезла в сумку, и Бетти сначала посмотрела на ее руки, а потом едва не удержалась от вопля ужаса: ноги Энн по щиколотку погрузились в Болото.
Она перевела взгляд на свои ноги: она тоже тонула.
Медленно, украдкой, не привлекая к себе внимания, Болото принялось их засасывать.
– Я ищу, ищу! – приговаривала Энн, пытаясь открыть сумку.
– Не успеем, – Рубашечник оглянулся через плечо и в отчаянии закусил губу. – Надо быстро.
Бетти почувствовала спиной, как напрягся Охотник, как будто приготовившись к рывку, но Рубашечник успел раньше. Серебристая тонкая нить выскользнула из его пальцев и плавно исчезла в зеленой трясине. В тот же миг Бетти ощутила, что ее ноги больше ничего не держит и что она может свободно идти дальше. Она шагнула вперед и едва не столкнулась носом по спиной замершего неподвижно Рубашечника. Скосив глаза, она увидела, что его правое запястье было полностью.покрыто шрамами, и шрамы эти выглядели сейчас даже ярче и заметнее, чем когда она только встретила его.
Казалось, они встретились вечность назад. В мире Ткачихи не было времени, и Бетти перестала его ощущать. У нее было нынче два мерила: “тогда” и “сейчас”. Но что-то подсказывало ей, что стоит сосредоточиться на важном “сейчас”.
– Идем, – шепнула она и боднула Рубашечника лбом между лопаток.
Он улыбнулся – она не могла этого видеть, но определенно почувствовала, – и бодро пошел вперед.
– За мной! – крикнул он, махнув изуродованной рукой, и поспешил в сторону островка, манившего их с середины озера. Бетти, Мэри и Энн двинулись за ним, впопыхах забыв наступать точно след в след, и за их спинами злобно выругался Охотник.
– Привлекаете внимание! – рыкнул он.
– Охотник, миленький, нам надо торопиться, – прокричала Энн и схватила его за руку. Мэри взялась за вторую,и они почти побежали вперед.
И оказались правы: воспоминания, отданного Рубашечником, хватило ровно на путь до островка. Рубашечник и Бетти выбрались на черный клочок твердой земли первыми и помогли близняшкам, чьи туфельки снова начинали вязнуть в трясине.
Охотник одним прыжком взлетел на берег рядом с ними и одним движением сгреб Рубашечника за воротник:
– Ты!..
Рубашечник безвольно повис в его хватке, опустив голову. Седые, давно не чесанные волосы закрыли лицо, мешая его разглядеть. Охотник резко встряхнул его, заставляя поднять голову, и проорал:
– Какого дьявола?!
– Видел какой-то другой выход? – усмехнулся Рубашечник, упрямо глядя в землю.
– Без разницы. Ты должен вывести нас отсюда! Ты не имеешь права рисковать своей памятью, если только тебе известен путь!
– Ну брось, не так уж я и рисковал… – Рубашечник поднял, наконец, глаза, и продолжил, изучая лицо Охотника. – А если мы заблудимся, а я забуду что-то важное… Ты нас поведешь У тебя же есть столько моих воспоминаний….
Охотник зарычал и сильнее стиснул пальцы на клетчатом воротнике.
– Я знаю, что ты меня обкрадывал, – продолжил Рубашечник, как будто не чувствуя неудобства. – И знаю, что воспоминания, которые ты носишь при себе, принадлежат мне. Эти нити я долго выслеживал, и куда они пропали, я тоже видел. Удивляюсь только, почему ты не присвоил их себе до сих пор.
– Не твое дело, – рявкнул Охотник. – Ты должен отвести нас к Старой Церкви. Тогда я тебе их отдам. Не раньше.
– Как благородно! – расхохотался Рубашечник, запрокидывая голову. – Неужели ты собирал их специально для меня, в качестве подарка на Рождество? Впрочем, в этом мире же нет Рождества, какая жалость, даже повода не найдется!
– Это правда! – Охотник оттолкнул его от себя так, что Рубашечник едва не рухнул в болото, но сумел сохранить равновесие. При этом он продолжал неотрывно смотреть в лицо Охотнику и криво улыбаться. – Это… не всегда было так. Но теперь я так решил. Ты получишь свои воспоминания, если мы все спасемся. Этого достаточно?
– Достаточно для чего?
– Чтобы лишний раз не рисковать!
Рубашечник не ответил, только хмыкнул недовольно.
– Прекратите! – закричала вдруг Энн, с силой топнув ногой по твердой растрескавшейся земле. – Прекратите немедленно! Что вы за свару тут устроили? Мы посреди болота на какой-то кочке, самое время выяснять отношения! Взрослые люди!
– Да он угробит нас! – заорал Охотник, – Он нас всех тут и притопит, далеко ходить не надо.
– Говори за себя! – не остался в долгу Рубашечник и невольно принялся засучивать рукава клетчатой рубашки, словно готовясь броситься в драку. – Если кто-то среди нас и представляет реальную опасность, это ты!
– Да о чем вы? – вмешалась Мэри. – Какая-такая “реальная” опасность? Это мир Ткачихи, здесь нет ничего реального. Мы Сплетенные. Что нам терять-то? Нам надо Бетти вытащить!
– А я не хочу быть Сплетенным! – взревел Рубашечник. – Я только и делаю, что ищу для себя возможность выбраться отсюда!
– Для себя?! – не выдержала Бетти, которой порядком надоела эта ссора.
Она встала перед Рубашечником и прокричала ему в лицо:
– Для себя?! Ты обещал помочь мне! Вывести м е н я! Потому что я тут одна ж и в а я! И если я тут умру – от меня даже ниточки не останется!
– Бетти, и ты туда же! – схватилась за голову Мэри. – Это все Болота, Болота. Они дурят нас, запахи и печальные виды отравляют наше сознание, поэтому мы так себя ведем!
– Надо выдохнуть, – тихо сказал Охотник. – Мэри-Энн права: не время и не место ссориться.
