Мне хочется сказать, что все это случилось потому, что я подавал большие надежды, а мой успех впоследствии объясняется лишь усердной работой. Но затем я вспоминаю студентов, которые учились со мной в Бухаресте. Некоторые из них выигрывали олимпиады по физике, когда я даже не проходил в первый тур. Со мной учился Дэн — когда учился в девятом классе, он выиграл Международную олимпиаду по физике, там он победил всех по темам, которые я изучил лишь через три года. Был также добродушный здоровяк Кристиан, которому было под силу объяснить решение любой задачи своим мягким, приятным голосом. Оба они были значительно более образованы, чем я. И все же, не имея возможностей для роста, ни один из них не достиг успеха в нашей профессии. Получается, какие бы надежды я ни подавал, те же самые результаты, которые помогли мне преуспеть в Будапеште и Бостоне, ничего не принесли бы мне в Бухаресте. В одной из последующих глав мы обсудим, как сети одновременно изолируют нас и связывают с миром, незримо определяя наши перспективы. Жизнь в коммунистической Румынии показала мне, какую важную роль сети и коллектив сыграли в моем успехе задолго до того, как я понял их научную основу.
* * *
Красный Барон и Рене Фонк добились успеха по четкому, вполне исчисляемому военному стандарту — количеству сбитых самолетов противника. В сравнении с другими летчиками по обе стороны фронта они были лучшими в своем деле. Однако запомнили их по-разному — и это не связано с результатами их труда. Различия объясняются коллективной природой успеха, а также работой сетей, которые замечают, признают и славят наши достижения, рассказывая о них всему миру.
Красного Барона часто называют бессердечным и предельно тщеславным человеком с холодным и бесстрастным взглядом. Его автобиография фактически представляет собой перечисление всевозможных насильственных действий, описанных с неприглядным самодовольством. И все же, сталкиваясь с ужасами войны, современники вдохновлялись его бравадой. Покрасив самолет в вызывающий красный цвет, он стал символом германской пропаганды, который использовался для поднятия боевого духа населения. Его гордое лицо, на которое падала тень надетой слегка набок фуражки, печатали на открытках. В газетах писали, что британцы формировали целые эскадрильи, перед которыми стояла одна цель — уничтожить Рихтгофена. По этим причинам Красный Барон стал героем-одиночкой. Даже его ранняя гибель в бою — обстоятельства которого были покрыты тайной — помогла создать миф о Бароне, который иначе остался бы одной из историй войны. Барон по рождению и воин до самой смерти, он превратился в несокрушимый символ патриотизма и героизма.
По другую сторону фронта те же факторы должны были прославить Фонка. Во многом так и случилось, по крайней мере поначалу. Во время войны он получил все награды, о которых только мог мечтать настоящий ас. За свои заслуги он даже был избран во французский парламент. Но затем люди отвернулись от него. Первую ошибку Фонк совершил, когда не погиб на войне. Выжив в Первой мировой, он вступил в мутные воды политики в период нацистской оккупации Франции в годы Второй мировой. Он также не справился с первым демонстрационным трансатлантическим перелетом из Парижа в Нью-Йорк и потерпел аварию на взлете.
Однако нет смысла вдаваться в подробности, чтобы назвать главное различие двух асов: один из них был полезен своей сети, а другой — нет. Успех Красного Барона обеспечила социальная и политическая обстановка во время войны, а не количество сбитых им самолетов, его тщеславие или отношение к своим достижениям. Мы помним его сегодня, потому что однажды он был важен для германской пропагандистской машины. Его репутацию поддерживали люди, которым необходим был герой, поднимающий их дух. Реагируя на достижения Красного Барона, публика создала о нем миф, который достигал свои цели. Иными словами, сеть сочла его полезным и решила упрочить его успех.
Законы успеха помогут нам понять, как подогреть общественный интерес, чтобы наши достижения вызывали широкий отклик. Если наша цель состоит в том, чтобы наша работа была важна остальным (а кто этого не хочет?), нам нужно понять, как пробудить коллективный интерес к нашей деятельности через сложные сети, в которых мы состоим.
Сеть Красного Барона создала такую удивительную легенду, что она быстро преодолела линию фронта. Помните комикс, где Снупи отдает честь Красному Барону из падающей будки-самолета, объятого черным дымом? Я считаю, что этот справедливый знак уважения говорит нам о многом. Его противник так хорош в воздушном бою, что даже Снупи, мультяшный пес, который сражается с ним в безграничном мире фантазии, полагает, что у него нет шансов.
Однако, обращаясь к Снупи как к судье общественного признания, важно пояснить, что Красный Барон был не только успешен. Он также был знаменит. И это как нельзя лучше подтверждает его появление в американском комиксе через десятки лет после его гибели. Здесь встает любопытный вопрос: можем ли мы отделить успех от славы? И нужно ли нам это?
* * *
Самый большой круглый стол я видел в здании Нобелевского форума в Стокгольме, где Нобелевский комитет каждый год выбирает лауреатов премии по физиологии и медицине. К этой комнате ведет коридор с портретами лауреатов. Однажды я посетил форум и задержался среди портретов, проникшись умиротворенностью этого места. Я словно оказался в часовне, в храме мирских святых, которые двигают медицину вперед. С каждого портрета на меня смотрел выдающийся ученый. Каждый из них добился исключительного успеха — коллеги признали значимость их работы, присудив им высшую награду научного мира. Хотя обычно мы не связываем славу с наукой, если в науке и бывают знаменитости, я смотрел на них.
Я переходил от портрета к портрету и читал имя за именем. Смотря на людей, которые больше века упорно трудились, чтобы их открытия в буквальном смысле спасли миллионы жизней, я вдруг понял, что не узнаю ни одного лица. Ни единого.
Я был поражен. Мне стало стыдно, когда я узнал очевидную истину, которая раньше ускользала от меня.
Успех и слава — разные звери.
Например, Владимир Набоков, несомненно, успешен как писатель. Помимо «Лолиты», он прославился роскошной, сложной прозой — многими тысячами страниц. Однако спросите человека, не изучавшего литературу, кто такой Владимир Набоков, — и вы увидите недоумение в его взгляде. В лучшем случае у вас уточнят: «Это тот, кто написал роман о педофиле?»
Эйнштейн, без сомнения, является успешным физиком. Его слава давно вышла за границы камерного, изолированного мира науки, а такое случается нечасто. Покажите его фотографию любому прохожему на улице, и он воскликнет: «Да это же Эйнштейн!» Однако, если вы спросите, чем он знаменит, в ответ вас неуверенно спросят: «Он вроде гений, да?»
Набоковых и Эйнштейнов великое множество. Они всего добиваются своим трудом, а затем успех приносит им признание даже за пределами их профессиональных сетей. Когда люди становятся настолько узнаваемыми, а мы начинаем ценить их, какие бы результаты они ни показывали в будущем, им даруется слава. Слава — редкий побочный эффект исключительного успеха. В задачи этой книги не входит детальный анализ славы, но обойти вопрос славы стороной мне в любом случае не удастся.
