Как только мои трясущиеся руки добрались до боковых пуговиц, Калеб резко остановился. Он надавил на мои колени, вынуждая разжать их, и выступил из моих объятий. Я потрясенно смотрела на мужчину, жадно хватая воздух пересохшим ртом. О, нет-нет-нет… Сожаление в его глазах сказало все, о чем он промолчал. Внезапно я осознала свою наготу, то как бесстыдно сидела на столике, широко разведя бедра и демонстрируя свою покрытую влагой сердцевину. Тогда моя дрожь возбуждения резко сменила направление и теперь во мне бурлили злость, раздражение, унижение и боль.
Пока Калеб дергал свои волосы и с отчаянием смотрел на меня, я спрыгнула со стойки и на неуверенных ногах, пошатываясь, доковыляла до полотенца. Подняв тряпицу, я завернулась в нее. Все это в тишине. Между нами как белье на веревках были развешены невысказанные фразы, грозящие сорваться с языков и усугубить боль, разрывающую мое сердце.
Я повернулась к Калебу и увидела, как мужчина шел в моем направлении. Разведя руки, он, видимо, намеревался обнять меня и окружить комфортом. Но я никогда больше не испытаю такого в его объятиях – только боль и потерю. Поэтому как только он оказался в паре шагов от меня, я резко выставила руки и оттолкнула его. Как только части наших тел соприкоснулись, из меня вырвались уродливые рыдания. Застывшие в глазах слезы пролились, обнажая мою боль перед тем, кто вряд ли оценит. Калеб предпринял еще одну попытку обнять меня, но я сильнее толкнула его в грудь и выкрикнула:
– Нет! Не смей ко мне… – я уродливо икнула и небрежно смахнула слезы, хотя это совсем не помогло. – Не прикасайся ко мне!
– Детка, прости, я… Это неправильно.
– Что неправильно? – Я как мазохистка должна была это услышать, видеть отрицание в его взгляде мне оказалось мало.
Калеб молчал, опустив голову. Я сделала шаг к нему и прищурилась. Тишину ванной нарушали лишь мои всхлипы. Минуту Калеб не отвечал, а потом поднял голову и произнес то, что растерзало мои внутренности.
– Мы, Джемма. Мы… это неправильно.
Мои руки невольно обхватили живот, когда его скрутило спазмом. Физическая боль должна была отвлечь от душевной, но этого не произошло.
– Малышка… – нежно произнес Калеб, снова потянувшись ко мне. Я отпрыгнула от него как от огня.
– Нет! Уходи! – крикнула я, всхлипывая.
– Джемма, милая, позволь мне объяснить…
– Нечего объяснять! К черту все это, Калеб! К черту! Просто проваливай!
Я снова толкнула его и, воспользовавшись замешательством мужчины, пробежала мимо и выскочила из ванной. Ворвавшись в свою спальню, я захлопнула дверь и заперла ее. Прислонившись спиной к полированному дереву, я медленно сползла на пол. Я рыдала, обнимая колени и пыталась найти утешение в объятиях собственных рук.
Я дернулась от стука, прозвучавшего как раз за моей спиной. Вкрадчивый мягкий голос Калеба приглушенно звучал по ту сторону двери.
– Джемма, детка, открой. Позволь мне все объяснить. Я не хочу тебя отталкивать. Я… – Он замолчал, но, не дождавшись ответа, продолжил говорить. – Милая, это неправильно и ты сама это понимаешь. Ты хочешь меня и, поверь, я тоже чертовски сильно тебя хочу. Я с ума схожу от мыслей о тебе. Но это все… так не должно быть.
Я слушала аргументы Калеба, которые он произносил слегка дрожащим голосом. Я могла бы руку дать на отсечение , что он сам не верит в эти слова. Складывалось впечатление, что он пытался убедить себя в первую очередь.
– Детка, открой дверь, я с ума схожу, зная, что ты там одна в таком состоянии. Позволь мне поговорить с тобой, утешить. Мне невыносима мысль, что я причиняю тебе боль.
Я громко всхлипнула, будучи не в силах сдержать рвущиеся наружу рыдания.
Мы – это неправильно.
Мы – это неправильно.
Мы – это неправильно.
Что в нас неправильного? Почему два человека, которых влечет друг к другу, не могут быть вместе?
– Джемма…
– О, господи, Калеб, что происходит? – послышался голос Мэл из коридора. Я замерла, ожидая его ответа. Я и забыла, что подруга должна была прийти на ночной марафон шоу на HBO. – Почему ты на коленях?
Он на коленях? У моей двери?
– Я… мы с Джеммой повздорили…
Я подскочила на ноги и, повозившись пару секунд с замком, распахнула дверь настежь. Калеб тут же вскочил с колен и потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку.
– Повздорили? – истерично выкрикнула я, захлебываясь слезами. – Пошел к черту, Калеб! Проваливай! Ненавижу тебя! – Мэл подскочила ко мне и обняла. Я плакала, уткнувшись в ее плечо. – Ненавижу, – завывая, повторила я.
– Джемма… – послышался неуверенный голос Калеба за спиной Мэл и я съежилась.
Мне было больно слышать голос, успевший стать моим любимым. Голос, который произнес слова, поставившие жирный крест на моих чувствах. Грудная клетка сжималась от нехватки кислорода, когда я пыталась перестать плакать и вдохнуть воздуха. Казалось, что слезы прожигают огненные борозды на моем лице, но мне все не удавалось остановить их.
В голове мелькали образы того, как я впервые увидела его. То, как я влюбилась и ловила каждый взгляд Калеба. Для него мои чувства были в новинку, но я жила с этим на протяжении нескольких лет. Бережно хранила каждое воспоминание о нем. Холила и лелеяла каждый его взгляд, складывая его в мысленную копилочку, чтобы потом доставать из недр памяти и наслаждаться в отсутствие Калеба.
Мэл медленно передвинула меня от двери, махнула Калебу, чтобы тот убирался, и закрыла дверь. Присев на кровать, моя подруга крепко меня обнимала и гладила по спине. Не знаю, сколько времени прошло, но в ее ласковых объятиях я успокоилась. Отодвинувшись от Мэл, я легла спиной на кровать и уставилась в потолок. Я чувствовала, как опухли мои глаза и нос. Я никогда не умела красиво всплакнуть. Как правило, я всегда рыдаю навзрыд, а потом вынуждена прикладывать лед к глазам и носу, чтобы на следующий день быть похожей на себя. Но в тот раз меня мало волновала моя внешность. Точнее, я и так чувствовала себя уродиной. Миа такая идеальная – изящная, стройная, высокая, с большой грудью и губами, созданными сосать член своего идеального парня. А я обычная. Такая, как и каждая вторая девчонка в моем городе.
Я лежала и ненавидела его, себя, окружающий мир и несправедливость.
– Почему он не хочет меня? Я уродина? – спросила я хриплым шепотом.
– Что за глупости? – воскликнула Мэл, ложась рядом. – Ты самая красивая девушка из всех, что я знаю.
– Миа красивее.
– Миа искусственная. Ты же сама видела ее грудь и губы. Кукла.
– Он, видимо, любит кукол, – грустно ответила я.
– Господи, Джемма, ну что за глупости ты несешь? Сама ведь прекрасно знаешь, что ты идеально выглядишь и с тобой никто не сравнится. Зачем ты говоришь такое?
– Он сказал, что мы – это неправильно.
