К счастью, до регулярно тренирующихся людей было пока рановато, так что зал с грушей был свободен. Захлопнув за собой дверь и бросив на скамейку гаджеты, я подскочил к груше и начал лупить ее кулаками, практически не прерываясь, чтобы сделать следующий вдох. Перед глазами всплывало лицо отца и перекошенное мамино, когда она узнала о его измене. Ее боль и страх, смешанный в чертов взрывной коктейль, который был способен поставить меня на колени. Каждая ее эмоция была пропущена через меня, добела накаляя нервные окончания. Я отчетливо помнил то, как давление распирало мне череп, когда я задавался вопросом: «За что он так с ней поступил?». Возможно, я был слишком наивен, чтобы понимать, что во взрослой жизни все устроено по-другому. Но до этого ужасного случая я и правда верил в то, что брак заключается на всю жизнь. Среди моих знакомых не было разведенных людей. Что говорить? Отец очень быстро и жестоко вернул меня в реальность, показав истинное уродство этого мира. В тот день я простился с наивностью и впервые познал агрессию.
Задыхаясь, я остановился и прижался лбом к груше, закрыв глаза. Тут же образы отца и матери заменило лицо Триши. Ее запах, нежная кожа, улыбка, слезы. Вернулось каждое воспоминание о ней. Когда мозг, сортируя сцены с Тришей, дошел до момента, когда я в окно сквозь дождь наблюдал, как Ник обнимал ее и ласкал, ярость вернулась с новой силой. Распахнув глаза, я с остервенением бросился на грушу, как будто мог вернуться в тот день. Словно я прорвался бы сквозь дождь, влез в ее окно, и на месте нынешней груши оказалось бы лицо того парня. Господи, мне хотелось переломать ему каждый палец, который касался ее кожи. Сломать его нос, чтобы тот не мог вдыхать ее запах. И ноги, чтобы он не мог вернуться в следующий раз в ее комнату.
Когда я в следующий раз прервался, то увидел, что кулаки сбиты в кровь. Я забыл намотать бинты. Но тогда я приветствовал физическую боль. Легкие горели от недостатка кислорода, кулаки саднили, а голова раскалывалась от распирающих ее мыслей. И только сердце не разрывалось. Оно протяжно ныло, создавая в груди средоточие пронзительной тупой боли, которая как будто сжирала меня изнутри, прожигая каждую часть тела. Я почувствовал, что щеки мокрые от слез. Даже сам не заметил, когда они побежали. Я вытер их тыльной стороной ладоней и, схватившись за грушу, тяжело и быстро дышал, пытаясь восстановить нормальный ритм, чтобы организм получил достаточную дозу спасительного кислорода. Возможно, если бы мне удалось вдохнуть полной грудью, в ней перестало бы так саднить. Я потер ладонью грудную клетку, как будто сам себя успокаивая.
– Скотт! – услышал я между песнями.
Резко подняв голову, я увидел тренера Уильямса. Я вытянул наушники и услышал, что зал уже наполнился людьми и зажил нормальной жизнью. Сколько же я здесь пробыл?
– Адам, у тебя все хорошо, сынок? – спросил тренер, подходя ближе.
– Да, тренер, – ответил я. – Уже хорошо.
– Твои кулаки. – Он показал на мои руки. – Завтра будет болеть.
– Я в курсе.
– Используй мазь, чтобы быстрее заживало. Это может мешать на поле.
– Хорошо, тренер. – Я взял с лавки свои гаджеты и направился к выходу. На сегодня с меня было достаточно. – Хорошего вечера.
– Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? – донеслось мне в спину.
– Хороший вы мужик, тренер, – тихо отозвался я, и, не поворачиваясь, махнул ему рукой. – Пока.
После горячего душа я упал на кровать и отключился как по щелчку пальцев. Для одного дня было слишком много эмоций, боли и злости. И разговоров. Да, разговоров было слишком много. Мне просто нужно было поспать, послав все к чертям. И завтра определенно станет лучше.
Глава 20
Когда люди говорят о том, что совершили ошибку, они, как правило, это и имеют в виду. Кто-то совершает мелкие. Как, например, спросонья насыпать в кофе соль вместо сахара. Или отправить сообщение не тому адресату. А кто-то совершает ошибки, которые помнит всю жизнь, а иногда корит себя за это. Я такую совершила. Тогда я не знала, как долго меня будет терзать болезненное чувство, но все равно была уверена, что я пожалею об этом, и не раз.
Спортивный зал, который на один вечер превратился в пристанище студентов для проведения осеннего бала, был празднично украшен. Все студенты, еще час назад носившие джинсы и футболки с логотипами рок-групп, теперь щеголяли в стильных костюмах и красивых платьях. Это как будто был второй выпускной. И меня посетило неприятное чувство дежа-вю, сковавшее холодом все внутренности. Адам был с новой девушкой. Я не помнила, как ее зовут, только знала, что она из группы поддержки и то, что она всегда появлялась там, где был он.
Весь вечер они флиртовали и тискались в углах. Согласна, так делали большинство студентов, но мой радар был настроен на Адама. В какой-то момент я не выдержала этого показушного лобызания и вышла в туалет. Намочив руки холодной водой, я побрызгала на лицо освежающей влагой и, упершись ладонями в раковину, посмотрела на себя в зеркало.
– Почему я не могу перестать о нем думать? – прошептала я своему отражению. – Как же я этого хочу.
Внутри меня сражались здравый смысл и жгучее желание. Чувство, которое, казалось бы, должно было угаснуть от того, что не подпитывается извне, наоборот, становилось сильнее с каждым днем. Это выводило из равновесия, покачивая почву под ногами.
– Вот ты где! – крикнула Долли, входя в уборную. – Я везде тебя ищу. Как и твоя пара.
Моя подруга встала рядом и начала ковыряться в сумочке.
– Джо, между прочим, уже три раза о тебе спрашивал.
Джо Мастерс… Я не знала, зачем согласилась прийти именно с ним на бал, но сделала это. Он так умело обхаживал меня последние пару недель, что мне проще было сдаться и согласиться, чем выдержать еще хотя бы день это массированной атаки. К тому же, выбор у меня был невелик. Так что с Джо мы договорились, что я иду с ним, но он не испытывает особых иллюзий на мой счет. Это как партнерский выход, почти как с Лакланом.
– Так ты идешь? – спросила Долорес, уже стоя у самого выхода.
– Да, конечно, – задумчиво ответила я и, схватив свой клатч со столика, пошла за подругой.
В коридоре Долли взяла меня под руку и, слегка наклонившись ближе, негромко заговорила:
– Слушай, перестань смотреть на него. Пускай себе развлекается. Пора двигаться дальше, Триш. Смотри, какой Мастерс симпатяга. Ну так сделай уже что-нибудь. Твоя девственность не дает тебе нормально жить.
Я закатила глаза.
– Доллс, ну ты ж своей уже лишилась. Что ты никак не угомонишься?
– Хочу, чтобы ты перестала сохнуть по Скотту. Он того не стоит.
– Разберусь.
– Не рычи на меня, – предупреждающим тоном сказала она.
– А то что? – со смехом спросила я.
– Расскажу Скотту о твоей влюбленности.
