Таким образом, проблема в бездумности и ее въедливых привычках. Становясь осознанным в одном проявлении бездумности, вы вскоре начинаете осознавать ее проявления во многих других ситуациях. В результате осознания того, что вы бездумны, возникает вдумчивость, которая благодаря постоянному самосознаванию расширяется и углубляется. В ходе этого процесса вы увидите, что автоматическая необходимость и действие курения ослабляются и исчезают совсем, поскольку ваше чуткое внимание становится все более и более всесторонне сознающим, и привычки сгорают в пламени осознавания.
Итак, привычка не может быть преодолена путем ее замены на другую привычку. Все замещения, как правило, способствуют бездумности. Чем сильнее вы боретесь с привычкой, тем успешнее она побеждает – как всякое зло вообще. Но благодаря ее осознанию, в результате наблюдения ее путей и проявлений пробуждается сила вдумчивости, осознанности, чья ясность рассеивает непроглядную тьму.
45
Профессия актера
Т. Й., солдат, молодой парень, сказал, что ко мне уже приходил его друг, и он также хотел бы обсудить вопрос, который для него важен. Он хочет помогать людям по-настоящему и чувствует, что лучше всего мог бы это делать с помощью театра, поскольку обладает актерским даром, однако против театра возражает его семья.
Какое-то время мы говорили, и он рассказал о своей жизни. Он выглядел очень живым, чувствительным и неудовлетворенным. Он сказал, что все вокруг прогнило и он чувствует, что должен как-то это исправить.
Чтобы помогать другим, человек должен обладать пониманием, и в первую очередь он должен начать понимать себя. Познание себя должно стать первым шагом на пути помощи другим. Разве он не заинтересован, прежде всего, в том, чтобы помочь другим, и в театре не как профессии, а как способе осуществления своего интереса? Следовательно, актерское мастерство имеет второстепенное значение, и он не должен полностью к нему привязываться; а поскольку он служит в армии, то нет и срочной необходимости в принятии решения.
Если он действительно хочет существенно «помочь» людям, то является ли театр лучшим средством для этого? Разве в основном люди ходят в театр не развлечься, повеселиться и отвлечься от серьезности? И разве театр – лучший метод привлечения тех немногих, кто серьезен?
На это он ответил, что не желает иметь ни малейшего отношения к организованной религии и даже не хочет об этом говорить.
Да и как актерская игра влияет на самого актера? С повышением уровня профессионального мастерства не возникает ли опасности превращения в более эгоцентрического, постоянно играющего роль, даже в личной жизни, человека, что, несомненно, пагубно отражается на самопознании и понимании? Не разовьются ли вследствие этого амбициозность, тщеславие и крайнее верхоглядство? Откуда в такой ситуации взяться настоящей серьезности?
Возможно, перед принятием решения было бы лучше поразмышлять над тем, есть ли у него какие-нибудь еще, скрытые, потенциальные способности, отличные от актерского таланта и более подходящие для его целей. Если он решительно настроен на работу в театре, то вполне вероятно, что обнаружить другие способности просто не удастся, но если он открыт, готов исследовать глубоко, он что-нибудь обнаружит. В процессе этого глубокого исследования он обнаружит другие аспекты, сейчас почти не проявленные, но способные после их рассмотрения изменить нынешний ход его мысли. Его недовольству, которое в театре может быть перенаправлено в другое русло и закреплено, следует позволить раскрыться, из него родится полнота и то, чего ищет каждый человек.
46
О гомосексуализме
С. Р. был молодым человеком, нерешительным и смущенным, и после того, как мы поговорили о бессмысленности войны, С.Р. сообщил, что он гомосексуалист. Он боролся с этим, осуждал и называл грехом, поскольку так это называют его священники, и каким-то страшным злом и позором, поскольку так называет это его семья. Он переживал подавленность и смятение. Что ему делать?
Конфликт между двумя противоположными желаниями – покончить с этим и продолжать – следует полностью осознать в первую очередь. Как он сам признавал, этот конфликт не давал желаемых результатов и потому был лишь пустой тратой времени и сил. Когда потребность обострялась, он ее принимал, а затем, позднее, отрицал; это отрицание и приятие вели лишь к умственному и эмоциональному истощению, а также к снижению чувствительности, что в свою очередь вело к потере уверенности в себе и отупению. Этот конфликт не способствовал пониманию сути проблемы и лишь порождал ее противоположность с ее осуждающим подходом; и, таким образом, вместо одной проблемы он получал две.
Чтобы разобраться в какой-либо проблеме, следует направить на нее все свое внимание, безраздельно. Принимая или проклиная проблему, вы не уделяете ей полного, абсолютного внимания; ваши ум и чувства ослабевают и, как следствие, вы уже не в состоянии ее понять. Если факт принят, то никакая проблема возникнуть не может, но если вы его отрицаете, возникает изнурительный конфликт. Если человек принимает тот факт, что он лжец, и ему этот факт интересен, он может с ним работать, но если человек отрицает этот факт или осуждает его, то он лишь способствует возникновению очередных бессмысленных и вводящих в заблуждение проблем. Именно это он и делает. И значит, он должен осознать свою вовлеченность во второстепенный вопрос и оставить его.
Он сказал, что не может не осуждать этого и не знает, зачем он это делает.
Не потому ли он осуждает, что это работает как тормозящий его желание фактор? Не боится ли он того, что без осуждения все только усугубится? Если бы он не осуждал, то, возможно, принял бы это и жил с этим. Заниматься осуждением его заставляет страх.
Он спросил, получит ли мое одобрение, если примет это.
Не потому ли он спрашивает, что затем сможет вести ту же жизнь, но уже с моего одобрения?
Он ответил, что в таком случае должен это осуждать.
Проблему, с которой он столкнулся, не помогут решить ни осуждение, ни принятие. Именно в этом осуждении и желании принять он должен тщательно и глубоко разобраться. Осуждение и его противоположность мешают потоку понимания, однако именно понимание решит его проблему. Когда он судит, он мешает этому потоку. Желая понять другого человека, он не осуждал бы его ни за расовую принадлежность, ни за цвет кожи, ни за имя и так далее; ему пришлось бы отбросить свои предубеждения и относиться к нему с ненапряженным и открытым вниманием. Аналогично этому, желая понять свою проблему, он должен прекратить и осуждать ее, и принимать, и как раз в этом состоит его трудность. Осудить легко, а принять еще легче, но ни то ни другое не ведет к пониманию. Его проблема сгорит в пламени понимания.
Итак, он должен осознать свой осуждающий подход и выяснить, каким образом он у него появился. Понося проблему, он ее не решил и не решит. С пониманием осуждающего и противоположного ему подхода он придет к намного более многоохватному вопросу, который в процессе его проработки разовьет правильное мышление, благодаря чему он узнает, какие действия в отношении его проблемы правильны. Даже если он сможет устранить свою проблему, впереди будет оставаться нечто еще большее – правильное мышление и правильные действия; но если постарается понять большее, то меньшее просто войдет в это большее. При решении проблемы на ее собственном уровне мысль и чувство остаются слабыми, мелкими и спутанными, но с осознанием более всеохватных вопросов, задействованных в этом процессе, приходят ясность и четкое понимание.
