Это понимание, рожденное осознаванием и медитацией, имеет свою собственную движущую силу, свою собственную активность, которая, если ее потоку, свободному от жадности и памяти, позволить течь, вливается в блаженство вечного. И только в нем полностью исчерпывается конфликт и заканчиваются все невежество и все страдание.
Означает ли все вышесказанное, что ей следует отрешиться от мира, на что она не может пойти, имея маленьких детей и другую ответственность?
Если стать осознанным в отношении последствий желания, о которых она знает, но интеллектуально, поверхностно, и если это осознание не будет искажаться, рассеиваться, ему будет позволено течь к более глубокому и широкому постижению, то именно осознание принесет ответ. Это не вопрос принятия решения относительно того, что ей следует делать, это вопрос высокой осознанности и глубокого самопознания. Решение, заключение, без самопознания принесет лишь очередной конфликт и заблуждение, но с самопознанием приходит правильное мышление, которое одно только ведет к правильному действию.
– Я пришла, – заметила она вскоре, – чтобы узнать, как развить непривязанность, но, как я вижу сейчас, о себе заявляет намного большая проблема, и, возможно, ее решение принесет радость.
57
Теории и объяснения – это препятствия
Ф. Г. рассказала, что была членом групп и сообществ многих религиозных направлений, в каждом из которых что-то для себя находила и имела глубокие переживания, за что им благодарна. Однако сейчас она чувствует себя уставшей и неприкаянной. Она сказала, что теперь ей известна масса теорий, толкований, ритуалов и высказываний, но при этом она чувствует себя запутавшейся, неуверенной и, скорее, потерянной.
Не следует ли в первую очередь понять, что все это ей дало, а затем с этим пониманием приступить к переобучению себя? Потому что без понимания прошлого есть вероятность того, что ей придется снова думать те же бесполезные мысли и повторять те же действия. А чтобы понять прошлое, ей следует начать с настоящего, с того состояния, в котором она находится сейчас. Важно ухватить суть следующего: чтобы понять прошлое, следует осознать то, что ей известно о себе на данный момент, каким бы малым или большим ни было это знание. Осознавая пути прошлого таким образом, она больше в них не вовлечется. Человек движется от клетки к клетке, от преграды к преграде, от известного к известному, в результате чего все время продолжается конфликт и нет конца страданиям. Разве эти всплески эмоций и слезы, романтизм и наслаждения могут служить способом обнаружения истины, наивысшего? Разве они, обостряя чувства, не заставляют их снова схлынуть? Разве в результате этих постоянных всплесков и спадов не изнашивается понапрасну гибкость мысли и чувства? Разве суть не в том, что для постижения реального следует достичь высшего уровня пластичности чувства и мысли? Если эта уникальная пластичность исчерпана, потрачена на романтические слезы и удовольствия, то как она поможет почувствовать, понять реальное, которое требует повышенной устойчивости. Растратив себя, как и многие другие, теперь она должна осторожно и вдумчиво приступить к восстановлению потраченной впустую чувствительности с помощью самоосознанности. В этой осознанности нужно развивать непредвзятое и терпеливое наблюдение своих мыслей и чувств без отождествления с ними. В результате этого восстановятся пластичность и понимание.
Теории и разъяснения, ритуалы и высказывания бесполезны: они мешают самопознанию, только лишь препятствуют ему, а не помогают. Они рассеивают мысль и чувство, а не фокусируют их на главном. Они ведут к разобщенности, а не к единению. Они порождают узкий, сектантский дух и сеют рознь между людьми. Это путь заблуждения, конфликта и вражды.
Человек вовлекается в них, пытаясь убежать от себя, однако не существует спасения от себя, избавления от себя, кроме как через погружение в себя. В отсутствие самопознания присутствует лишь невежество, и это невежество порождает несчастья и конфликты, неуверенность и усталость. Ум человека наполнен теориями и разъяснениями, и человек превращает живое в мертвое. Человек заставляет ум и чувство соответствовать какому-то застывшему шаблону. И хорошее, и плохое связывают, вместо того чтобы мысли и чувству было позволено бдительно и внимательно течь к более глубокому и широкому пониманию. Это препятствие с помощью страха, жадности и недоброжелательства вызывает новый конфликт и заблуждение.
Ей следует стать самоосознанной и узнать, зачем она собирает все эти теории, разъяснения и так далее. Одни лишь интеллектуальные, поверхностные, рациональные мотивы их накопления обладают малой ценностью, они не освободят мысль и чувство, однако с помощью осознания она должна это выявить. Именно это открытие, будучи правдивым, станет также освобождающим и творческим.
Из этого открытия, сделанного в процессе самопознания, родится правильное мышление. С помощью правильного мышления исчезает желание, а свобода от желания – это добродетель. И по мере приближения ума к вечному все желания угасают.
58
Убивать или не убивать?
Университетский профессор Г. X. пришел сюда со своим другом. Они говорили о войне и ее революционной пользе, о том, как она изменит мир – к лучшему, конечно. В их словах об этой мировой катастрофе слышалось даже торжество, поскольку война, по их мнению, должна сделать мир более счастливым. Друг с другом они говорили взволнованно, перебрасываясь ответами, поддерживая друг друга. Затем профессор сказал, что они пришли благодаря настоятельным рекомендациям одного из их друзей и что, несмотря на то что во время последней войны он занимал пацифистскую позицию, эта война, отличаясь от предыдущей, требовала к себе совершенно иного отношения и, соответственно, других действий. Уничтожение врага в этот раз оправдывалось им по причине крайней жестокости этого неприятеля, он считал, что, если враг не будет уничтожен, человечество ждут впереди века варварства. На этот раз Европа должна быть очищена от террора. И несмотря на то, что когда-то он защищал мирные методы, сейчас он полностью поддерживает идею уничтожения неприятеля. В его голосе чувствовался фанатизм, его мимика выражала жестокость, а речь изобиловала формальными выражениями.
И поскольку я молчал, он спросил: «Разве не правильно будет уничтожить врага? Такой совет дает даже “Бхагавадгита”. Эта война оправдана тем, что этот враг – олицетворение зла».
«Сэр, почему вы пришли, – спросил я. – Если вы так уверены в вашем отношении к тем, кого называете врагом, зачем тогда, хотелось бы мне знать, вы пришли? Потому что вы хотите потратить час на аргументированную дискуссию, или потому, что не совсем уверены в своем отношении? Если вы просто хотите поделиться своим мнением, это не принесет большой пользы, но если мы захотим прояснить наше отношение ко всему этому, это уже будет другой разговор».
Он ответил, что пришел не для того, чтобы занимать мое время бесплодными дискуссиями, и что, возможно, в процессе обсуждения этого вопроса его точка зрения изменится.
Если для преодоления зла мы выбираем методы зла, то сами становимся злом и, таким образом, увековечиваем зло. Борьба с неправильным неправильными методами наделяет силой неправильное. Поэтому мы должны найти правильные средства преодоления зла, то есть неправильного. Только правильные средства создадут правильные цели. Разве убийство не было неправильным во все времена? Разве неубиение не является абсолютной, конечной ценностью, или оно преобразуется, видоизменяется в соответствии с изменчивыми обстоятельствами? Разве к нему следует относиться, как к некоей материальной ценности, основанной на удовлетворении, удовольствии или страхе, что подразумевает отсутствие постоянной, основополагающей ценности и влечет зло и заблуждение? Если ценность не постоянна, она перестает быть ценностью, а материальные ценности меняются вечно, и любая конструкция, выстроенная на таких ценностях, лишена всякого постоянства и порождает, таким образом, еще больше заблуждения и ошибок. В одном случае вы не одобряете убийство, а в другом настроены убивать, и, таким образом, ваши действия, лишенные ценностной основы, ведут лишь к невежеству и страданию.
