Море не где-то далеко. Мы полагаем, что оно далеко, поскольку создали цель. Именно цель порождает расстояние. Нет ни начала, ни конца, но жадность к достижению, к успеху ведет к постоянному становлению.
– Вы хотите сказать, у нас не должно быть цели, конечного предела?
Цель вдохновляет, когда настоящее не раскрывает своей безмерности, не дает себя понять, – лишь тогда цель становится чем-то привлекательным, спасением от настоящего. Настоящее вечно, и если вы не понимаете его значения сейчас, то маловероятно, что поймете в будущем. Невежество не преобразует себя с помощью мудрости, с течением времени, благодаря вдохновляющему присутствию цели. Оно должно раствориться в вечноприсутствующем. Когда оно возникает, его следует отследить, понять и таким образом растворить, и это действие присутствует всегда. Если листья и ветви дерева обрывать снова и снова, то дерево погибнет. Именно так следует «обрывать» невежество и страдание по мере их возникновения с помощью постоянного осознавания и понимания.
Такое понимание не обретается по прошествии какого-то времени, в отдаленной перспективе. Непонятое имеет продолжение, а понятое прекращает свое существование. Понимание не связано с накоплением [знания], – нет переживающего, который понимает. То же, что не завершено, живет в виде памяти, давая возможность длиться отожествлению, «мне» и «моему». То, что понято, завершено, прекращается, поскольку оно не оставляет следа, памяти. Понимание может существовать только там, где есть свобода, но не там, где рабство, не тогда, когда ум наполнен воспоминаниями. Цель, конечное достижение, порождает и укрепляет память, а память, или накопленный опыт, не приносит понимания. Накопление создает эгоцентрический центр, отделенный, замкнутый, а то, что отделено, никогда не бывает свободным, и, значит, переживающий совершенно не способен к пониманию. Переживающий постоянно переживает, а значит, переживающий вечно несовершенен. Он никогда не будет способен понимать, поскольку понимание присуще свободе.
Какое отношение к свободе могут иметь уверенность, определенность? То, что свободно, неизмеримо, оно находится за пределами всех сравнений, оно вне и выше всех противоположений. Он [гость], находясь в неопределенности, желает определенности, но разве не все существование неопределенно, небезопасно? Над нами довлеют смерть, болезни, старость, творящие недолговечность, однако в этом непостоянстве мы все еще ищем определенности. В смерти, тлении, преходящем мы ищем уверенности. Как же мы слепы!
– Однако мы определенно должны жить в этом мире. Кто обеспечит нас хлебом насущным?
При поиске истинного будет и хлеб, но, если мы ищем только хлеба, даже он будет отнят. Хлеб не является высшей ценностью; когда мы ставим его во главу угла, возникают несчастья, убийства, голод.
С помощью преходящего ищите вечное. К нему нет пути, потому что оно здесь всегда.
77
Память должна стать как пустая раковина
3. Э. рассказал, что во время бодрствования старался записывать, следуя предложенному методу, каждую свою мысль и каждое чувство. Это принесло интересные результаты и позволило многое понять. Также он пытался записывать – по пробуждении, конечно, – свои сновидения и мысли, приходившие к нему во сне, однако они были слишком фрагментарными, бессвязными и малочисленными. Его сны так или иначе были связаны со временем, и время стало для него чем-то важным. Можно ли ему поговорить об этом?
Он описал мне несколько своих снов и сказал, что обнаружил: по ходу отмечания всех мыслей и чувств остро заявляет о себе проблема времени. Временем на записи он располагает, речь идет о другом времени, о чем-то таком, что вызывает у него беспокойство и тревогу.
Не имеет ли он в виду так называемое психологическое время? Хронологическое время, последовательность событий, нетрудно понимать, поправлять, видоизменять или преобразовывать. Психологическое время понять сложнее, труднее. Блуждания сознания между прошлым, настоящим и будущим могут быть названы психологическим временем. Эти блуждания вызывают у нас наибольший интерес. Мысль и чувство снуют между временами, создавая новые структуры, новые события, новые надежды. И более всего мысли и чувства озабочены будущим. Какая-то их часть занята прошлым, какая-то – настоящим. Сознание охватывает время, оно само – результат времени, само время; следовательно, оно может предугадывать будущее и заглядывать в прошлое. Пролетая в самолете над извилистой рекой, вы с большой высоты можете видеть и лодку, и человека, скрытого за излучиной. Из лодки нельзя увидеть человека, находящегося на берегу за речным поворотом, но вам из самолета видны оба эти объекта. Для вас будущее – лодка, выплывающая из-за излучины в направлении человека, – и прошлое – лодка, проплывшая мимо человека и скрывшаяся за следующим береговым изгибом, – одно событие. Вы видите целое. Разве вы не можете подобным образом превзойти круговорот времени? Вы сможете превзойти его только тогда, когда сознание, мысль-чувство, вырвется из рабства времени.
Психологическое время – это память: «я был», «я есть», «я буду». Память же представляет собой незавершенные мысли, чувства и действия. Именно незавершенные мысли и чувства создают длительность, личность; и эта эгоцентрическая память усиливает себя своими собственными непрекращающимися требованиями и деятельностью. Она никогда не останавливается, чтобы понять себя, она занята изучением того, что находится снаружи, но только не себя.
Через дверь настоящего видится прошлое, прошлое же раскрывает будущее. Прошлое обусловливает настоящее, однако посредством настоящего прошлое может быть понято. Множество слоев памяти, сплетение сознания с временем, привязывает его к прошлому, настоящему и будущему. Мысль и чувство захвачены временем, сны и действия выявляют это рабство. Мысль и чувство не могут выйти за пределы времени. Сновидящий и его сны – это одно целое; чтобы толковать свои сны, тот, кто их видит, должен постичь себя. Чтобы постичь, он должен перестать отождествляться, поскольку отождествление ведет к страданию и заблуждению. Память, накопитель опыта, должна избавиться от своего содержимого. Память должна стать как пустая раковина. Для того чтобы мысль и чувство освободились от времени и памяти, каждое воспоминание, приятное или неприятное, должно быть изучено и завершено, поскольку содержимое памяти создает мыслящего, сновидящего.
– Из того, что вы говорите, можно, как мне кажется, заключить, что вы не придаете значения будущему, а в моих снах присутствует смутное беспокойство о будущем.
Подобно многим другим, вас, наверное, интересует, что вас ждет впереди; будущее выглядит заманчивее по сравнению с прошлым. Сны указывают на сновидящего. И будущее становится убежищем. Жертвовать настоящим ради будущего – значит приглашать несчастья и страдания. Без постижения прошлого посредством настоящего будущее не представляет большой ценности, поскольку будущее – продолжение прошлого, проходящего через врата настоящего, которое его преобразовывает.
Вас захватывает, не так ли, блуждание сознания во времени, челночное снование мысли и чувства взад-вперед в пределах временных рамок? И как бы сильно ни раздвигались эти рамки, мысль и чувство продолжают оставаться в пределах неких границ. Вам может быть известно ваше будущее, вы можете предсказывать какие-то события и тому подобное, но мысль и чувство все еще остаются рабами времени. Нескончаемая длительность памяти, времени – это не вневременное, не вечное. Тот, кто кует цепь отождествляющихся воспоминаний, прошлого, настоящего и будущего, должен прекратить свою работу и исчезнуть сам. И только тогда обнаружится вневременное, вечное.
