Я замолчала, слушая, как он затягивается сигаретой и выпускает дым. Мне хотелось, чтобы он пригласил меня куда-нибудь сходить, предложил угостить пиццей. А вместо этого – новые нотации.
– Ну ладно, папа. Мне пора.
Я обратила внимание, что он не сказал мне, что любит, прежде чем попрощаться. Что ж, я этого не сказала тоже.
Вместо того чтобы поехать домой, я заскочила на свалку, куда отвезли мою машину. Четки из бусин со стеклянными цветами по-прежнему болтались на зеркале заднего вида. Я забрала свою термокружку, подаренную подругой, в которую точно помещались две порции эспрессо. Отклеила стикер «Девчонки с Аляски круче всех» с заднего стекла. Сделала несколько фотографий разбитого багажника «Руби», изуродованного до неузнаваемости. Угол его вдавился внутрь, туда, где находилась крышка бензобака, и теперь она болталась, не закрываясь, словно отогнутый край фольги.
Я провела рукой по заднему стеклу, где начиналась крышка багажника и куда не доставал дворник. Глаза мои закрылись, голова опустилась. Честное слово, я чувствовала ее боль!
Эта машина, словно броня, спасла мою девочку от гибели, а теперь ее разберут на запчасти, а остатки расплющат.
– Спасибо тебе, – прошептала я.
После обеда я сидела у себя на кровати, глядя в серое небо, грозившее вот-вот разразиться ливнем. Во вторник было жарко и солнечно, но теперь вернулась обычная холодная влажность, характерная для осени в штате Вашингтон. Хорошо еще, нам не пришлось тогда стоять на дороге под проливным дождем. Я не могла поверить, что авария случилась каких-то два дня назад.
Я мерила шагами свою студию, прижав к уху телефонную трубку, и слушала обрывки классической музыки. Полицейский позвонил сообщить мне, что у второго водителя была минимальная страховка, так что мне следовало как можно скорее связаться с его страховой компанией.
– Просто отправьте мне номер двигателя вашей машины, а мы перешлем вам чек, – сказала сотрудница страховой через несколько томительных минут ожидания. – За пропущенные рабочие часы мы выплатим компенсацию тоже. А также за аренду машины на это время и перевозку вашей на аварийную стоянку. Стоимость ремонта или выплату ущерба мы осуществим на следующей…
– Подождите, – перебила ее я. – Получается, я не виновата? Вы берете ответственность на себя?
– Да, – ответила она. – Ответственность за аварию мы берем на себя полностью. Вы съехали к разделительной полосе, включили аварийный сигнал, машина была припаркована. Вашей вины в происшествии нет.
Голос ее казался таким искренним. Я не виновата! Не виновата! Я и сама начала в это верить.
Став матерью, я большую часть времени ощущала себя в подвешенном состоянии, словно не осмеливалась нащупать под ногами твердую почву, опасаясь тут же лишиться ее. Каждый раз, когда у нас появлялось что-то свое – стены, потолок, крыша над головой, – я ждала, что мы вот-вот все потеряем. Моей задачей было пережить новый крах, отряхнуться и опять браться за дело. Поэтому я приняла решение доверять своей интуиции и, возвращаясь на работу, предупредила Пэм, что смогу убрать только один дом. После того как я завезла Мию в детский сад, добралась до первого дома и сделала там уборку, даже мысль о том, чтобы ехать куда-то еще и снова работать, повергла меня в дрожь. Я была полностью вымотана.
Вернувшись в Дом с клоунами две недели спустя, я затащила свое добро вверх по лестнице, мимо их всевидящих глаз, в хозяйскую ванную. Там имелись две раковины, стоячий душ размером с парадный обеденный стол и ванна с гидромассажем на специальном подиуме. Увидев эту ванну, я застыла на месте. Мне так хотелось почувствовать себя в уюте и тепле. Я забралась в нее, села, перекинув одну ногу через борт, и набрала номер своего адвоката. Мне надо было понять, как выбраться из финансовой ямы, в которую авария меня повергла.
Я рассказала адвокату все о происшествии и о том, что обещала покрыть страховая, но сумма, которую они предлагали мне за машину, едва компенсировала долг, остававшийся за мной по рассрочке. Машина требовалась мне немедленно. Он научил меня нескольким ключевым фразам, которые могли мне пригодиться в разговоре со служащей, занимавшейся моим делом. Когда я позвонила ей пару часов спустя, голос у меня немного дрожал, но фразы эти были заучены наизусть.
– Психологически мы с дочерью очень сильно пострадали из-за аварии, – сообщила я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали так, будто я читаю по бумажке. – Она не спит по ночам и сильно вздрагивает при любом шуме.
Я рассказала, как Мия подпрыгивает, когда наш сосед заводит мотор, как она пугается и даже прибегает ко мне в слезах. Я упомянула о собственном потрясении, о том, как теперь не могу справляться с обязанностями, которые раньше выполняла играючи.
– С учетом эмоционального потрясения, которое мы перенесли, из-за последствий стресса после аварии и недостатка финансов на приобретение другого транспортного средства, мы оказались в очень тяжелой ситуации.
Я сделала глубокий вдох.
– Нам обеим потребуется лечение. Мне нужна психотерапия, возможно, и медикаменты. Мие также требуется помощь. Естественно, я не могу себе позволить оплачивать ее, особенно с учетом расходов на новую машину.
Я снова остановилась, чтобы сделать еще один вдох.
– Если ваша компания не собирается компенсировать нам моральный ущерб, я обращусь в суд для установления объема денежной выплаты.
Говоря это, я водила пальцем по бумажке, но на последней фразе моя рука застыла.
Я стояла, дрожа, и ждала ее ответа.
– Я посмотрю, что мы можем сделать, и вам перезвоню, – сказала она.
Через час служащая позвонила с предложением: страховая компания полностью выплатит мой долг по рассрочке и переведет мне тысячу долларов в счет новой машины, плюс упущенную выгоду – то есть зарплату. Я постаралась держаться невозмутимо, пока прощалась с ней, но, повесив трубку, расплылась в улыбке. Так я не улыбалась уже очень давно.
Я уже несколько дней изучала объявления на местном сайте в поисках подходящей машины, но достойных предложений за 1200 долларов мне не попадалось. Наконец, одно нашлось. Продавалась маленькая «Хонда Сивик». 1983 года. Голубая. Тревис повез нас с Мией на нее посмотреть. Пожилые супруги, владевшие магазинчиком автозапчастей, вложили несколько сот долларов, чтобы подновить ее для своего племянника. Они отремонтировали двигатель, заменили тормоза и поставили новые шины. Племянник, однако, решил, что она ему не нужна, поэтому машину решено было продать. Машина работала с мурлыкающим звуком. У нее была ручная коробка передач. У супругов до сих пор сохранились документы, которые они подписали, когда они ее покупали – новую, в автосалоне. Я предложила 1100 долларов. Они согласились. Мы с Мией назвали ее «Перл» – жемчужина. Определенно, она привнесла некоторый блеск в нашу унылую жизнь.
«Перл» достойно справлялась с нашими ежедневными поездками, и от облегчения, что она у нас появилась, мой уровень стресса заметно упал. Рабочий график у меня, к счастью, по-прежнему был забит, что также меня отвлекало от тяжелых мыслей. Если выдавались свободные полдня, я брала заказ от частного клиента. Я стала размещать объявления об уборке в местных группах «мамочек» на Фейсбуке, отказавшись от онлайн-доски, поскольку оттуда поступало слишком много запросов на уборку голышом или в костюме сексуальной горничной. Когда это случилось впервые, мужчина объяснил: он просто хотел доставить мне удовольствие. Как будто сама уборка не была достаточно унизительной!
