– Это же больше, чем я зарабатываю за три месяца! – пробормотала я вслух в темноту квартиры.
Мне не верилось, что я и правда получу такую сумму. Я едва дождалась, пока система примет мои данные, чувствуя себя так, словно удачно смошенничала. В блокноте я начала составлять список вещей, на которые потрачу эти деньги: кое-что обновлю в машине, поменяю масло и амортизаторы, оплачу задолженность по кредитной карте, куплю, наконец, губки на кухню и жидкость для посуды, зубные щетки, шампунь и кондиционер, пену для ванны, витамины, таблетки от аллергии. А может, мы даже выберемся в небольшое путешествие на машине.
Как многие другие, большую часть того, что я знала о Миссуле, я почерпнула у Нормана Маклина в книге Там, где течет река. Люди, съезжавшиеся в Миссулу на рыбалку, всегда ссылались на этот роман или на фильм, снятый по нему. Но еще более убедительным аргументом для меня были описания Монтаны у Джона Стейнбека, в Путешествиях с Чарли, убедившие некогда покинуть Аляску и начать движение в сторону Края Широких Небес. Я выбрала Миссулу не из-за Маклина, а из-за Дэвида Джеймса Дункана, автора Реки Почему, который, на встрече с читателями в Сиэтле, сказал, что живет там и иногда читает лекции в местном университете. Вот почему я мечтала когда-нибудь летом проснуться пораньше, сесть за руль и двинуть прямо на восток. Постоянно думала об этом. Вот уже полдесятилетия.
Зарплаты в Миссуле низкие, а жилье стоит недешево. Это я знала из бесед с людьми, которые некогда там жили, но больше не могли себе этого позволить. Найти работу нелегко, с учетом того, что это маленький университетский городок с семьюдесятью тысячами населения. Родители студентов снимали своим детям квартиры, отчего цены на аренду в городке постоянно росли: каморка с одной спальней в цокольном этаже стоила как минимум восемьсот долларов. Когда я размышляла о том, стоит ли туда переезжать, все эти факты тут же проносились у меня в голове. Но люди, жившие в Миссуле, очень любили свой город. Те, кто туда перебирался, признавали, что отказались от неплохой зарплаты, но оно того стоило – ради Миссулы.
Я хотела понять, почему Стейнбек с такой любовью писал о тех местах. Почему Маклин утверждал, что по мере удаления от Миссулы в штате Монтана число подонков начинает быстро расти. Люди рассказывали об этом месте, словно о мороженом с удивительным вкусом, которое попробовали когда-то в отпуске и с тех пор нигде больше не могли найти, и уже не понимали, было оно на самом деле или нет.
В день, когда деньги за возврат налогов поступили на мой счет, мы пошли ужинать в «Ред Робин». Я разрешила Мие заказать шоколадный коктейль. Мы заехали в магазин и набили тележку продуктами, которых обычно не могли себе позволить: авокадо, помидорами, замороженными ягодами для блинчиков. Я купила бутылку вина. На следующей неделе я купила каркас кровати, полноценный матрас и электрическое одеяло, чтобы не отапливать всю студию по ночам. Купила изолирующие шторы и недорогие карнизы на распродаже. Купила Мие детский батут, чтобы вместо дивана она прыгала на нем. И еще кое-что, о чем мечтала уже много лет: титановое кольцо с бриллиантом за 200 долларов. Я устала ждать мужчину, который подарит мне такое. Давным-давно я не позволяла себе потратить большую сумму на что-то необязательное. Но как бы тяжело ни далось мне это решение, я рассматривала его как обещание самой себе. Обещание верить в свои силы. Я смогу, я справлюсь, я всего добьюсь сама. Кольцо, которое я сама себе надела на палец, должно было напоминать мне об этом.
С деньгами жизнь хотя бы на время приобрела оттенок беззаботности. Я заливала в бак бензин, не отнимая его стоимость от оставшейся суммы на моем счету. В магазине не занималась ментальной арифметикой, перебирая в голове даты оплат, сроки действия квитанций, свою наличность и балансы кредитных карт – чтобы купить всего лишь бумажные полотенца. Я спала без лишних слоев одежды, чтобы согреться, и без ощущения вечной тревоги. Но Мия продолжала хныкать и вертеться, кашлять и хлюпать носом, жаловаться на боль в горле и в ушах. И хотя я на данный момент могла позволить себе взять выходной и сводить ее к врачу, я не знала, что делать, чтобы эти постоянные болезни прекратились.
Поздно вечером, закончив домашнюю работу, я пролистывала объявления в Сети. Рассматривала с завистью фото домов, квартир с двумя спальнями, никак не вписывавшихся в мою ценовую категорию. Мои доходы едва покрывали аренду студии, а это было вдвое меньше, чем за другое жилье. Хотя теперь у меня имелись небольшие средства, их все равно было мало. Это была наша подушка безопасности на черный день. А я к тому времени уже успела убедиться, что, ходя по краю, ты когда-нибудь непременно потеряешь равновесие и упадешь. Я качала головой и закрывала сайт с объявлениями, возвращаясь к работе. Получалось, что я не могу себе позволить даже помечтать.
День за днем слова педиатра звучали у меня в голове. «Постарайтесь. Ради нее». Но как еще я должна была стараться? Я и так постоянно прыгала через обруч, который поднимался все выше, отчего я порой просто не в силах была двигаться дальше и застывала на месте.
В ту неделю я выслала копию своей зарплатной ведомости из «Классик Клин», написанную от руки, на получение дотации за детский сад, а служащая из департамента здравоохранения позвонила мне и потребовала, чтобы я прислала «подлинную». Я попыталась объяснить, что это почерк моей начальницы, что ведомость самая настоящая, но она начала угрожать вообще отозвать подтверждение и лишить меня дотации. Я расплакалась. Она велела мне на следующий день явиться в местный офис, чтобы во всем разобраться.
Люди занимали очередь перед офисом Департамента здравоохранения задолго до открытия. Не зная об этом, я явилась спустя полчаса; все стулья в приемной были заняты. Я взяла номерок и прислонилась к стене, наблюдая за тем, как ведут себя матери с детьми и как социальные работники общаются с клиентами, которые не понимают, почему тут оказались, почему им отказали в пособии и почему надо принести еще какие-то бумаги.
Освободилось одно место, но я уступила его пожилой даме в длинной юбке, державшей за руку худенького малыша. Потом глянула на часы. Оказывается, прошел целый час. Когда я посмотрела на часы еще раз, прошел еще один. Я начала нервничать – успеют ли меня вызвать до того, как придется забирать Мию из сада. Она наверняка устроила бы скачки вокруг меня, в отличие от прочих детишек, сидевших тихонько и шепотом спрашивавших разрешения отлучиться в туалет. Стереотипные представления о людях на пособии в этой приемной не оправдывались. Люди сидели с выражением отчаяния на лицах, думая о том, чтобы скорей выбраться отсюда, зайти в магазин за продуктами и вернуться на работу. Они, как и я, исчерпали всякую надежду и просто смотрели в пол, терпеливо дожидаясь своей очереди и действительно нуждаясь в помощи, за которой обращались. Нам нужна была эта помощь. Просто чтобы выжить.
Когда на черном экране загорелся мой номер, я бросилась к окошку, опасаясь, что если не покажусь тут же, пригласят следующего. Положила на прилавок свою фиолетовую папку, достала копии чеков, полученных от клиентов, и ведомость, написанную от руки. Женщина просмотрела часть чеков, слушая мои объяснения, потом перешла к ведомости.
