— Подумываю послать ее в Гибралтар под командой молодого Батлера с парой дельных унтер-офицеров и той самой шлюпочной командой. Парень показал себя хорошо — застрелил из пистолета капитана канонерки; и команда тоже — на свой варварский лад. Командование пойдет ему на пользу. Что скажете, мистер Симмонс? — спросил Джек, глядя лейтенанту в глаза.
— Ну, сэр, раз уж вы были так любезны, что спросили моего совета, я порекомендовал бы послать другую команду. Не скажу ничего плохого про этих парней: спокойные, исполнительные, трезвые, никаких нарушений и взысканий, но китайцев мы сняли с вооруженной джонки, идущей без груза — наверняка пират — а малайцев с их проа при тех же обстоятельствах. Сдается мне, что если отправить их, они могут не устоять перед искушением и примутся за старое. Будь у нас доказательства их вины, мы должны были вздернуть их на месте. Уже нок рея оснастили, но капитан Хэммонд — он же судья в своем округе — оказался очень щепетилен насчет отсутствия свидетелей. Ходили слухи, что свидетелей съели.
— Пираты? Так-так… Это многое объясняет. Ну да, конечно… Вы уверены?
— Лично я не сомневаюсь, учитывая обстоятельства, и те замечания, которые у них и по сей день, бывает, прорываются. В тех водах — от Персидского залива до Борнео — каждый второй корабль — пиратский, или может стать таковым при случае. Они там иначе смотрят на вещи, и сказать по правде, мне вовсе не хотелось бы видеть Верзилу Бума или Довольного Джона болтающимися в петле: попав к нам, они зарекомендовали себя превосходно — перестали молиться на картинки и плевать на палубу, и проповеди мистера Кэрью слушают с должным вниманием.
— Ну, это без сомнения, — воскликнул Джек. — Если судья-адвокат флота прикажет мне повесить кого-нибудь из старших матросов, к примеру старшину грот-мачтовых, я скажу ему… скажу, что отказываюсь. Но, как вы говорите, лучше не вводить их во искушение. Я только озвучил одну из возможностей, и пусть лучше канонерка остается с нами. Да, так будет лучше. Так или иначе, командиром будет Батлер, и прошу вас оказать милость, подобрав ему подходящий экипаж.
Канонерка осталась, и с наступлением сумерек баркас с «Лайвли», по пути к берегу, к темной громаде острова, подошел к ее корме. Мистер Батлер, вступив на собственный квартердек, приказал приветствовать капитана голосом, сначала твердым, но сорвавшимся в конце на какой-то странный хрип: страх перед первым командованием вступал в права.
Джек, завернувшись в шлюпочную накидку и держа между колен потайной фонарь, сидел на кормовой банке, терзаемый радостными предчувствиями. Он так давно не видел Стивена Мэтьюрина, и этот временной промежуток казался еще более долгим из-за монотонности блокады. Каким одиноким чувствовал он себя, не слыша его резкого, неприятного голоса! Двести пятьдесят девять человек обитают на нижней палубе в условиях общежития — общежития в крайней его форме — а двести шестидесятый влачет существование отшельника. Разумеется, такова доля капитана, такова служба, и, как прочие лейтенанты, он клал на алтарь все, стремясь достигнуть этого одиночества. Но одно дело признавать факт, и другое — переживать его. Нет утешения в философии. Стивен видел Софи пару недель назад, может, даже меньше, наверняка у него есть послание от нее, возможно, письмо. Джек незаметно просунул руку к медальону, висевшему у него на груди, и погрузился в мечты. Невысокие волны подгоняли баркас к берегу; убаюканный плавным ритмом волн и гребков, он грезил в полусне, на устах его играла улыбка.
Он хорошо изучил реку, как, надо сказать, и весь остров, за время своего пребывания там в период британского владычества. Она называлась Кала Блау, и они со Стивеном частенько наведывались сюда из Порт-Маона, чтобы понаблюдать за парой красноногих соколов, свивших гнездо на скале. Он сразу узнал местность, когда Бонден, его старшина, посмотрев на светящуюся картушку компаса, отдал негромкий приказ, слегка подправляя курс. Вот скала с причудливой вершиной, развалины часовни, темнеющие на линии заката, и еще более темное пятно, являющееся на деле пещерой, где монахи хранили припасы.
— Суши весла, — тихо сказал он, и посигналил фонарем в направлении берега, вглядываясь в темноту. Ответа не было. Но это не беспокоило его.
— Весла на воду, — произнес Джек, и пока весла опускались, продолжал ждать, не блеснет ли свет. Они точно рассчитали время: десять минут, и назад. Но Стивен не обладал, даже не мог обладать, благодаря своей натуре, свойственным морякам ощущением времени; да и в любом случае, это был лишь первый из четырех дней, отведенных на рандеву.
Посмотрев на восток, он заметил, как первые звезды Плеяд замерцали на прозрачном небосклоне: как-то раз ему уже приходилось именно при таком положении звезд забирать Стивену с пустынного пляжа. Баркас плавно покачивался, удерживаемый кормой к берегу шевелением весел. Плеяды показались уже целиком, все созвездие. Джек посигналил снова. «Он, скорее всего, просто не может развести огонь, — подумал Обри, все еще не волнуясь. — В любом случае, будет приятно еще раз прогуляться здесь, и можно оставить для него знак».
— Подходим к берегу, Бонден, — произнес он. — Полегче, полегче, не шуметь.
Шлюпка скользила по темной, мерцающей в свете звезд воде. Пару раз они останавливались, прислушиваясь. Однажды до них донеслось фырканье тюленя, вынырнувшего из воды, потом снова тишина, пока песок не заскрипел под килем.
Он расхаживал взад-вперед по линии прибоя на освещенном половинкой луны пляже, заложив руки за спину, и обдумывая знаки, которые заставят Стивена улыбнуться, если тот пропустит первое рандеву. Некоторое беспокойство, если быть честным, но ничего сравнимого с той жгучей тревогой, которую он испытал давным-давно, в ту первую ночь к югу от Паламоса, когда еще понятия не имел о способностях своего друга.
Из-за Плеяд вставал Сатурн, все выше и выше, градусов десять над линией моря. Обри услышал стук камня на шедшей с утеса тропе. С замиранием сердца он вглядывался в темноту, пытаясь различить неясную фигуру, и тихо насвистывал "Deh vieni, non tardar».
[6]
Сначала никакого ответа, потом сверху донесся голос:
— Капитан Мелбери?
Джек, укрывшись за валуном, вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок.
— Спускайтесь, — дружелюбно сказал он. Потом повернулся к пещере. — Бонден, вылезай.
— Где вы? — прошептал голос от подножья утеса.
Джек убедился, что наверху, на тропе, никто не движется, вышел из-за камня, пересек полоску песка и осветил фонарем человека в коричневом плаще, человека со смуглым лицом с застывшим на нем выражением усталости, и испуга при виде неожиданного луча света, прорезавшего тьму. Человек подошел ближе, вытянув вперед раскрытые ладони, и снова сказал:
— Капитан Мелбери?
— Кто вы, сэр? — спросил Джек.
— Жуан Марагалл, сэр, — прошептал тот на ломаном английском, свойственном жителям Минорки, так же как и Гибралтара. — Я пришел от Эстебана Доманова. Он сказал: София, Мэйпс, Гварнери.
