— Неудовлетворительной является вовсе не наша скорость, — Джек опустил трубу, протер объектив и снова поднес окуляр к глазу. — Проблема в этом неуклюжем корыте голландской постройки.
Как бы в подтверждение напряжение на форкастле стало спадать — вероятная принадлежность цели делалась все более очевидной. Скорее всего это был один из кораблей Компании, направляющийся в Бомбей. Кто бы еще мог так невозмутимо сохранять курс когда на тебя мчится военный корабль под всеми парусами? Раскрашенные в черно-белые «шахматы» борта, десять пушечных портов и военный облик могли ввести в заблуждение иностранцев, но флотские тут же раскусили, что это жалкий «купец», а вовсе не вражеский боевой корабль или приз.
— Ну, я рад, что мы не выдвинули даже погонные орудия, — произнес Джек, возвращаясь на корму. — Какими идиотами мы выглядели бы, помчавшись за ним, ощетинившись пушками. Мистер Пуллингс, можете убрать бом-брамсель и брам-лисели.
Через полчаса оба корабля лежали в дрейфе с обстененными марселями, покачиваясь на волне, и шкипер «Серингапатама», в мундире наподобие флотского, направлялся к фрегату на стройном катере с одетой в одинаковые бушлаты командой. Хекнув, он забрался на борт, поприветствовал собравшихся на квартердеке, и в сопровождении ласкара с тюком заковылял к Джеку, улыбаясь во весь рот и раскинув руки.
— Вы не узнаете меня, сэр? — спросил он. — Теобальд, с «Ориона».
— Теобальд, Бог мой! — вскричал Джек, с которого тут же слетела вся раздражительность. — Как я рад вас видеть! Киллик! Киллик?! Где этот тупой болван?
— Ну что еще? — буркнул Киллик, стоящий в двух футах за спиной у капитана. — Сэр.
— Пунша со льдом в «экипаж», и поживее.
— Как поживаешь, Киллик? — сказал Теобальд.
— Терпимо, сэр, благодарю вас. Несу службу сэр, хоть это бывает и нелегко. Нас так огорчила весть о вашем несчастье, сэр.
— Спасибо, Киллик. Но уж живой хотя бы. — Он повернулся к Джеку. — Мы узнали «Сюрприз» как только увидели марсели. Вот уж не думал снова увидеть эту добрую старую грот-мачту.
— Нет ли известий о Линуа?
— Упаси Бог, нет! Он сейчас должен быть у Иль-де-Франс, если не у Мыса. Далеко от этих вод.
Капитаны спустились в каюту, а когда вернулись на палубу, лицо Теобальда алело ярким румянцем, Джек не сильно отстал от него, их мощные «морские» голоса можно было услышать в любой точке корабля. Теобальд ухватился за трос и поехал вниз, спускаясь при помощи одних только рук. Лицо его плавно скрылось за бортом, подобно заходящему солнцу. Проследив, как приятель, балансируя над водой, забрался в шлюпку и направился к «Серингапатаму», после чего корабли с подобающими церемониями распрощались друг с другом, Джек повернулся к Стивену и сказал:
— Увы, какое, должно быть, разочарование для тебя: ни единого выстрела. Пойдем и прикончим пунш — лед последний, и одному Богу известно, когда увидим ли мы охлажденные напитки по эту сторону от Явы.
— Прошу прощения, что не представил тебе Теобальда, — продолжил он, когда они пришли в каюту. — Но нет ничего мучительнее, чем сидеть и слушать, как двое старых товарищей хлопают друг друга по плечу: «А помнишь трехдневный бой в проливе Мона? А помнишь Уилкинса? А что сталось со стариной Блоджем?» — Он отличный парень, и прекрасный моряк. Но ему не повезло — восемнадцать лет просидел в лейтенантах, а после потери ноги командование ему тем более не светило. Так что он подался в Компанию, и теперь командует чайной баржей. Бедолага — как мне посчастливилось, если сравнивать с ним.
— Еще бы. Мне очень жаль этого джентльмена. Впрочем, он производит впечатление сангвиника, а Пуллингс сообщил мне, что капитаны «индийцев» получают щедрое жалованье — трясут дерево-пагоду как положено настоящим английским парням.
— Щедрое? О, да, они купаются в золоте. Но ему никогда не поднять свой флаг! Да-да, бедняге не придется поднять свой флаг. Но старый товарищ или нет, он принес нам два неприятных известия. Во-первых, Линуа увел свою эскадру к Иль-де-Франс для пополнения запасов — не имея портов в этой части океана они должны испытывать жуткий недостаток припасов. Поэтому за время этого муссона мы его в этих водах не увидим. А может и вообще не увидим, учитывая разделяющие нас три тысячи миль. И во-вторых, китайский флот Компании уже отплыл — эту новость ему сообщили в Зондском проливе. Так что мы его не встретим.
— Ну и что?
— Я так надеялся передать с ним почту в Англию. Да и ты, мне думается, не отказался бы сделать это. Ну ладно, соленая вода смывает огорчения, как и прочие вещи. Меня частенько удивлял факт, как после нескольких дней в море забываешь буквально обо всем. Едва земля скрывается из виду, ты словно попадаешь в воды Леты.
— Да, я слышал об этом. Но не могу согласиться. А что это там лежит на рундуке?
— Ящичек с пистолетами.
— Да нет, вот тот растрепанный тюк из которого торчат перья.
— Ах, это. Мне стоило показать тебе раньше. Это от Теобальда. Подарок для Софи — райская птица. Разве не мило с его стороны? Но он всегда был щедр, как солнце. Ему эта птичка попалась на островах Пряностей, и по его чистосердечному признанию предназначалась в дар его невесте для украшения шляпки. Но похоже, невеста дала ему отставку и нашла какого-то законника из конторы Паултри. По словам Теобальда, его это не слишком печалит: чего еще ждать парню с деревянной ногой? Он даже поднял тост за их счастье, и выразил надежду, что для меня этот подарок окажется более удачным. Как думаешь: не будет ли для шляпки слишком кричаще? Может лучше подойдет для каминной полки или экрана?
— Какое блистательное великолепие! Какой полуворотник — не знаю, как назвать его правильно. А хвост! Никогда не видел такой невероятной роскоши. Петушок, естественно. — Стивен перебирал руками сверкающие перья, невероятно пышный хвост. Джеку пришла в голову забавная мысль сравнить эту расфуфыренную птицу с тем адвокатишкой из Поултри, но он отбросил ее, сочтя бессердечной по отношению к Теобальду.
— Тебя никогда не занимала проблема пола, дружище? — спросил Стивен.
— Нет, — ответил Джек. — Никогда не задумывался об этом.
— Я имею в виду обременения, порожденные полом. Вот эта птица, скажем, весьма обременена: почти раздавлена. Как сможет сей экземпляр летать или разгуливать в свое удовольствие, нагруженный хвостом длиной в ярд и этим гребнем? Все это шикарное оперение самца выполняет одну единственную функцию — побудить курочку уступить его притязаниям. Как же должен изнывать и пламенеть этот петушок, если наряд его является, как и должно, показателем темперамента.
— Глубокая мысль.
— Вот будь он скопцом, жизнь его стала бы не в пример легче. Шпоры, боевые шпоры исчезли бы, поведение сделалось бы миролюбивым, общительным, почтительным. И вправду, Джек, дай мне оскопить всех «сюрпризовцев», и они станут толстыми, спокойными, и беззлобными. Корабль этот перестанет являться боевым, не будет рьяно метаться то туда, то сюда, и мы сможем обогнуть весь земной шар, не услышав ни единого грубого слова. И не было бы никаких сожалений о пропаже Линуа…
