— Я частенько так делал, — признался мистер Уайт, по лицу у которого пошли какие-то странные пятна. — Господь да простит меня. И вот я оказываюсь здесь, в самом пекле битвы. Никогда бы не подумал, что такое могло случиться — я ведь человек мирный. Впрочем, мне не к лицу подавать дурной пример.
Ядро, ударившись в гребень волны, срикошетило на квартердек, в направлении аккуратно сложенных коек. Оно упало на палубу с безобидным стуком, два мичмана ринулись к нему, завязалась потасовка; наконец сильнейший завладел добычей и бережно завернул ее в свой жилет.
— Святые небеса! — возопил мистер Уайт. — Палить огромными железными шарами в людей, которых даже в глаза не видел! Варварство возвращается.
— Не желаете ли удалиться отсюда, сэр? — спросил Стивен.
— С удовольствием, сэр, если только нет необходимости в моем присутствии здесь, дабы я мог выказать свое презрение к этим мерзавцам. Но я вынужден признать ваше первенство по части знания военного дела. Неужели капитан так и будет стоять у мачты, на самом уязвимом месте?
— Полагаю что так, — ответил Стивен. — Осмелюсь предположить, что он прокручивает в уме сложившуюся ситуацию.
Так и было. Не вызывало сомнения, что его первейшим долгом по обнаружению неприятеля было вернуться к Китайскому флоту и принять все возможные меры к его защите. Он был уверен, что сумеет оторваться от французов с их обросшими днищами; впрочем, будь даже они чистыми, Джек не сомневался в возможности дать им форы, хотя и имел дело с превосходными кораблями: ведь это они построили «Сюрприз», а управлял им он — а разве не очевидно, что англичанин лучше умеет управлять судном, нежели француз. И все же не стоит недооценивать Линуа, этого старого лиса. Он гнался за Джеком весь долгий летний день на Средиземном море, и таки поймал его. Двухпалубник, приблизившийся уже настолько, что его можно было безошибочно опознать — «Маренго», — нес контр-адмиральский флаг. Линейный корабль шел теперь круто к ветру левым галсом, сопровождаемый в отдалении бригом. Четвертым кораблем должен быть «Берсо», двадцатидвухпушечный корвет, о бриге Джек ничего не знал. Линуа решил не менять галс. Это означает, что он уверен в своем корабле. Эта троица: «Маренго», «Берсо» и бриг, идя на противоположном галсе, намеревалась отрезать «Сюрприз». Это было естественно: борзые гонят зайца с двух сторон по сходящимся линиям.
Очередной выстрел лег немного ближе — превосходная стрельба для такой дистанции. Будет печально, если пострадает такелаж.
— Мистер Стауртон, — крикнул Джек, — отдать риф на фор-марселе и выбрать булини!
«Сюрприз» рванулся вперед, даже вопреки плавучему якорю. «Семийянт» оставил «Бель-Пуль» далеко за кормой и под ветром. Джек рассуждал, что может продолжать заманивать его все дальше и дальше, а потом внезапно повернуть и сойтись с ним борт к борту, безжалостно измолотить своими тридцатидвухфунтовыми карронадами иди даже потопить до того, как товарищи поспеют французу на помощь. От искушения дыхание у него стало неровным. Слава, и единственный на весь Индийский океан приз… Представшая перед его мысленным взором радостная картина: клубы порохового дыма, сполохи орудий, падающие мачты, — вскоре рассеялась, и сердце его забилось в размеренном ритме исполнения долга. Он не вправе рисковать ни единой снастью: фрегат обязан любой ценой присоединиться к Китайскому флоту, причем в целости и сохранности.
Теперешний курс вел Линуа прямиком к «индийцам», находившимся в половине дня пути к востоку. Они на многие мили растянулись по морю, ничего не подозревая. Он, разумеется, должен отвлечь от них французов, изображая из себя птицу с перебитым крылом, даже если это означает утрату выгодного наветренного положения. Надо заманивать их за собой до ночи, а потом улизнуть, доверившись темноте и преимуществу «Сюрприза» в ходе, стряхнуть их с хвоста и вовремя присоединиться к конвою. Можно идти на зюйд-ост часов до десяти, к этому времени он настолько оторвется от Линуа, что можно будет обогнуть голову колонны последнего и пройти мимо нее во тьме. Допустим, что он станет действовать именно таким образом. Но Линуа, этот старый лис, может приказать своим фрегатам держаться севернее, на ветре у «Сюрприза», сохраняя эту выгодную позицию. И тогда с наступлением утра положение окажется скверным: как бы не был быстр фрегат, ему не уйти от «Семийянта» и «Бель-Пуль», если те будут идти полным ветром, а ему придется то и дело менять галс в попытке предупредить Китайский флот. Впрочем опять же: если Линуа прикажет фрегатам держаться севернее, в его диспозиции появится брешь размером в четверть часа хода, и «Сюрприз», идя по ветру под всеми парусами, может проскочить в разрыв между «Бель-Пуль» и «Маренго», находясь вне дистанции выстрела с каждого из них. Ведь диспозиция Линуа строится на том, что добыча имеет ход в девять-десять узлов — ни один европейский корабль в этих водах не способен на большее — и до сих пор «Сюрприз» не развивал больше. «Берсо», расположенный дальше под ветром, способен закрыть эту брешь, но, хотя это может стоить Джеку нескольких потерянных снастей, вряд ли корвет сумеет задержать его до подхода «Маренго». Но если корветом командует сорви-голова, человек, способный рискнуть повреждением, если не гибелью своего корабля, бросившись на абордаж — тогда дело может принять другой оборот.
Обри озабоченно посмотрел на видневшийся вдалеке корвет. Тот был почти скрыт завесой дождя, и Джек перевел взгляд на двухпалубник. Что же у Линуа в голове? Он идет на ост-зюйд-ост под умеренными парусами: марсели и фок. Только одно Джек знал точно: Линуа гораздо более привлекает идея перехватить Китайский флот, чем уничтожить какой-то фрегат. Маневры, контрманевры, степени риска, а прежде всего — оценка ситуации с точки зрения Линуа… Джек спустился на палубу, и Стивен, внимательно посмотрев на него, заметил выражение, которое он называл «боевым лицом»: на нем не читалось ярости близкой схватки, абордажа или рукопашной, но все-таки оно не было обычным — уверенное, радостное, но какое-то отдаленное — наполненное данной от природы властностью. Джек почти не говорил — исключая отрывистые приказания завести на топы мачт ходовые концы и удвоить дополнительные бакштаги, — только расхаживал по квартердеку, сцепив руки за спиной и переводя глаза с фрегатов на линейный корабль и обратно.
Стивен заметил, как к капитану нерешительно приближается первый лейтенант и отошел подальше. «Любопытно, — подумал он, — но в таких ситуациях мой дорогой друг словно становится выше как физическом, так и духовном измерениях. Или это обман зрения? Хорошо было бы его измерить. Как бы не был точен глаз, это не самый точный измерительный инструмент. Джек будто становится чужим: даже я робею обращаться к нему».
— Мистер Стауртон, — произнес Джек. — Поворот оверштаг.
— Есть, сэр. Прикажете выбрать плавучий якорь?
— Нет. И поворот тоже не должен быть произведен слишком быстро. Распорядитесь, пожалуйста.
Когда дудки засвистали «всем стоять к повороту» капитан залез на койки, нацелив подзорную трубу на «Маренго» и плавно доводя ее по мере поворота фрегата. Сразу после того как прозвучала команда «набивать грот» и резкий свист, подтверждающий завершение работ, он заметил, как на флагмане замелькали сигнальные флаги, а на корме расплылось облачко порохового дыма. «Семийянт» и «Бель-Пуль» начали поворот последовательно, но теперь «Семийянт» был далеко под ветром и шел тем же галсом. «Бель-Пуль» уже пересек линию ветра, когда второй выстрел подтвердил приказ идти севернее, удерживая наветренную позицию, и тот начал уваливаться под ветер, возвращаясь на прежний галс.
